Александр Николаевич Романчиков - Стать героем

благопристойные, лица разных возрастов, всех их объединял асоциальный образ жизни. Впрочем, собой они и формировали отдельную часть социума, так что их действия вполне вписывались в рамки условной нормали. А давно сломанный кодовый замок, на жалостливо скрипящей петлями двери, стыдливо поблескивал кнопками, будто зазывая всех желающих в уютное, укромное местечко множить новое общество.

«Какая… Какой этаж? Третий?»: мысли обрывались, не успевая сформироваться. Картинка перед глазами была крайне нестабильной, постоянно стремясь перевернуться вверх ногами. Руки нащупали знакомую дверную ручку, ключ никак не желал залазить в замочную скважину. Паша тихо матерился и, тяжело дыша, сплевывал вязкую слюну прямо на пол. Щелчок, еще щелчок и скрип двери, отворяющейся внутрь. Тусклый лучик света осветил протертый коврик у двери и старый, еще советский, комод. Лучик исчез вслед за легким хлопком двери.

Путь от стены к стене, от порога до кровати пришлось проделать в темноте. Попутно раздевшись, ночной странник рухнул на кровать, мирно засопев уже через минуту.

Глава 1.

Луч солнца, проникший через дыру в старой шторе, уперся прямо в лоб Паше, но вдруг легким дуновением ветра покачнуло стекло открытой форточки, от которого и отражался луч света, проникающий через штору, и солнечный зайчик заплясал по всему лицу спящего.

–Ммммм, – простонал Паша, пытаясь разлепить глаза, – уррррххммм.

Он стал тереть глаза, попутно пытаясь поднять себя в вертикальное положение. Как только ему удалось присесть на кровати, он схватился за голову.

– Уфф, блин… – тихо покачиваясь, бормотал он, – хорошо хоть домой дошел.

Он встал с кровати, и, покачиваясь, побрел в ванную, попутно споткнувшись о ботинок, оставленный вчера посреди комнаты, и чуть не запутавшись ногами в рядом лежащих штанах, уперся руками в стену, избегая падения.

Кое-как добревши до ванной, он включил холодную воду и подставил голову под струю.

– О-о-о, зашибись! – подражая змее, прошипел он, и, быстро раздевшись, включил душ с той же холодной водой и, полностью забравшись в ванну, стал себя поливать, – а-а-аргх, вот это да!

Вчера Павел изрядно подвыпил, вернее, напился до состояния, которое именуют «дровами». Впрочем, вчера все сложилось несколько культурнее, чем обыкновенно. Не было никаких причин к подобным пьянкам, однако он их находил. Он находил утешительным напиваться до беспамятства и сидеть, мерно покачиваясь, вперив свой взгляд в стену. Тихо сетовать на свою нелегкую жизнь, на собственную беспомощность. Порой он бил стены, разбивая кулаки в кровь. Порой его буйства доводили его до вытрезвителя, где он встречал тяжелое утро.

Это продолжалось уже не первый месяц, после того, как его уволили с работы, по простейшей причине – сокращение штаба. Тогда он себя почувствовал ненужным, ко всему этому добавилось и расставание с девушкой, которая жила с ним целый год.

Друзей, как таковых у Паши не было, только знакомые. Друзья остались в далеком, солнечном детстве, нынче их сменили собутыльники. С ними он и напивался, а иногда просто один.

Все это не могло хорошо сказываться на его финансовом положении, из квартиры, которая ему досталась от родителей, уже пропал телевизор и компьютер. Выручить за эти вещи больших денег пьяница не мог, поэтому сейчас, пропив последнее, он остался без гроша в кармане и без воли к добыче денег способами отличными от продажи всего, что еще было можно продать.

Выбравшись из ванной, где он минуты две, прямо во время мытья, хлебал холодную воду прямо из крана, он побрел на кухню, в надежде найти там хоть что-то съедобное и, возможно, остатки алкоголя.

Впрочем, это предприятие успеха не имело, на кухне не было ничего съестного, только разбитый стакан на полу, грязная тарелка на столе, с уже пожелтевшими остатками майонеза, и кусок плесневелого хлеба. Холодильник был почему-то выключен из сети, под ним образовалась лужа талой воды, которая впрочем, уже высохла, оставив после себя грязные разводы. Открыв холодильник и заглянув туда, Павел тут же отпрянул оттуда, морща нос:

– Фу, чем там воняет, пусто же!

Резко захлопнув дверь холодильника, он сел на табурет, стоявший рядом со столом, выудил из пепельницы самый «большой» окурок и попытался его раскурить. Дрожащие пальцы долго не хотели повиноваться хозяину, и правильно прокрутить колесо зажигалки. Почти отчаявшись, Паша все-таки смог зажечь огонь, и, подставив его к --">