Алекс Рудин - Егерь: Назад в СССР 3

хорошо. Наполовину сбросившие листву деревья стояли неподвижно. Каждая тонкая веточка отчётливо прорисовывалась в прозрачном воздухе. Только сосны упрямо зеленели, да по краю оврага стояли редкие тёмные ели.

Перекусив, мы залили костёр остатками чая и тщательно затоптали огонь сапогами.

— Пора идти, — сказал Георгий Петрович и со вздохом поднялся на ноги. Мы выбрались из оврага наверх и пошли берегом озера к базе.

Озеро казалось совершенно пустынным. Утки уже улетели. Ещё недавно на воде ночевали стаи запоздалых гусей, но и они ушли к югу. Я пригляделся и увидел, что ночью между стеблями тростника намёрзли первые тонкие ледяные забереги.

Наступило то самое межсезонье, когда охота по птице почти закончилась, а охота по первому снегу ещё не началась.

Охотники на базу наведывались редко — сейчас разве что зайца с гончими гонять. Но мало кто держал гончих собак в городе — эти псы не для тесной городской квартиры. А у сельских охотников были свои излюбленные места недалеко от дома.

По выходным заезжали рыбаки — выходили на лодках побросать блесну, половить тёмную озёрную щуку, у которой шёл осенний жор. Кроме щуки часто попадались увесистые горбатые окуни — почти чёрные от торфяной воды.

Поэтому в воскресенье вечером я с чистым сердцем закрывал базу на замок, садился в машину и уезжал в Черёмуховку, где и проводил всю неделю. С Тимофеевым мы договорились, что в случае чего-то неожиданного он предупредит меня по телефону.

Вот и база. Пока прогревался мотор «ЛуАЗа», я проверил — всё ли в порядке. Подёргал замки на дверях, по привычке покосился в сторону погреба.

Тогда, летом, во время обыска, даже бывалые милиционеры давались диву — сколько оружия припрятал Жмыхин под большим деревянным ящиком, в котором хранилась прошлогодняя картошка. А я даже не удивлялся, глядя, как в машину грузят автоматы и ящики с гранатами. Устал, не до удивления было.

А потом была бесконечная череда допросов и протоколов.

Дверь в дом пришлось устанавливать заново — старая ремонту не подлежала. Надо было её покрасить, да руки пока не доходили — то одно, то другое. Так дверь и белела свежей, уже начинающей желтеть древесиной.

К чёрту! Будет время — со всем разберусь.

— Давайте грузиться! — сказал я охотникам.

Собаки первыми запрыгнули в машину, обнюхались и мирно улеглись на резиновом ковре, который закрывал холодный металл кузова. Когда и как они успели подружиться — непонятно. Наверное, у собак, как и у людей, всё происходит по принципу «свой — чужой». Если видишь своего, то короткого взгляда достаточно для того, чтобы появилось доверие. Ну, а с чужим человеком сколько времени ни проведи рядом — понимания не будет.

И Серко, и Жеке хватило короткого обнюхивания, чтобы признать друг в друге родственную охотничью душу. И теперь собаки мирно лежали рядом, поглядывая на нас блестящими глазами и вывалив длинные розовые языки.

— Развалились! — с показным недовольством сказал Владимир Вениаминович.

Сгорбившись в три погибели в тесном низком кузове «ЛуАЗа», он искал, куда поставить ногу в огромном сапоге.

— Оттопчу лапы — будете знать!

Наконец, психотерапевт сумел пробраться к заднему сиденью и плюхнулся на него огромным телом, облегчённо вздыхая.

Я подал Владимиру Вениаминовичу ружья в чехлах, и он аккуратно уложил их вдоль заднего борта. Лису убрали в рюкзак, и псы то и дело принюхивались к нему, ловя запахи, незаметные для человеческого носа.

— Андрей Иванович! — просительно сказал Беглов. — Поможете с лисы шкуру снять? Сам боюсь испортить.

Я улыбнулся.

— Разберёмся, Владимир Вениаминович!

И тронул машину с места, бросив последний взгляд на базу.

Вечером мы варили уху на костре, на самом берегу Песенки.

Конечно, можно было воспользоваться и газовой плитой, и даже растопить печь. Тем более что ночь обещала быть холодной.

Но настоящая уха варится именно на открытом огне, она должна пахнуть дымом и свежестью.

Спешить нам было некуда. В этом есть особенная прелесть длинных осенних вечеров — чего-чего, а времени в них хватает.

Поэтому я вручил Владимиру Вениаминовичу удочку и отправил его на мостки — наловить окуней, плотвичек и любой другой мелкой рыбы.

Рустам, ожидая нас с охоты, переколол и сложил все оставшиеся дрова. Я показал ему лежавшие за домом кирпичи, которые частично уже вросли в землю. Они остались ещё от старого егеря.

--">