(Katherine Cavallier) - Секреты Салема (СИ)

— Давно это началось? — Гермиона аккуратно придерживает паука на своей ладони. Он перебегает по её пальцам, приятно щекоча кожу лапками. Черный, как ночь в новолуние, с крошечными крапинками белоснежных звездочек на его теле.

Малфой рядом, лениво сидя на подоконнике, перебирает какие-то её травы кончиками пальцев. Он вскидывает к ней голову, скалится, показывая свои клыки.

— Это?

Грейнджер сглатывает и медленно кивает. Она чувствует напряжение, даже страх, висевший между ними тягучим дегтем, который не проходил, сколько бы раз они ни встречались в этом домике далеко за пределами города.

— Давно, — он фыркает, отвернувшись к окну. Она никогда его не спрашивала. Это было сотрудничеством, которое они назвали «я сохраню твой секрет, а ты мой», и его оказалось достаточно.

Гермионе не хватало друзей в этом забытом богом месте. Где выискивали таких, как она, давили камнями, пытали, сжигали на кострах. Она не могла ни открыться, ни рассказать кому-то о себе без страха быть разоблаченной и, в лучшем случае, повешенной.

Тогда появился Драко. Он заметил, как поздно ночью она покидает свой дом и прячется среди деревьев. На рассвете он сказал ей, что все знает, и либо она признается, либо он сообщит отцу.

Инкриз Люциус… самый страшный человек сегодняшнего дня. Жестокий, беспринципный, его боится даже такая сильная женщина, как леди Уизли. Хотя про себя она все ещё думает, что она Грейнджер, и это вряд ли когда-то изменится, сколько бы раз она ни вышла замуж.

Малфой раскрыл ей свой секрет, но больше ничего никогда не говорил.

— Как тебе удалось скрыть это? — любопытствует она, опуская паука на свою ключицу.

Драко дергает плечами.

— Отец никогда особо не интересовался мной, скрыть было нетрудно.

— А мать?

— А что мать? — усмехается он. — Её волнует, как найти мне достойную невесту и женить, а не то, чем я живу.

— Выходит, что никто никогда не замечал тебя? И то, как подозрительно часто люди остаются с ранами на шее?

— Я никогда не кусаю за шею, — Малфой почти теряется в своих мыслях, мечтательно ухмыляясь и поднимая глаза к потолку. Половицы скрипят, огни свечей рядом с ними дрожат от ветра, гуляющего между досок. По ночам в Салеме холодно, как в самых отдаленных уголках мира. — Обычно это где-нибудь на ребрах или… бедрах.

Он ждет, что она покраснеет, он ведь намного более прямолинейный, а ей, как девушке, положено прятать глаза при упоминании секса. Но Гермиона выгибает бровь. Она давно замужем, ей необязательно смущаться при упоминании этого.

— И все девушки молчат?

— Ты удивилась бы, какой силой внушения я обладаю.

— Нулевой, — смеется она над ним, поднимаясь с качающегося кресла. Ей становится скучно просто сидеть здесь и разговаривать, хочется чем-то заняться, но и занятий в их убежище не так много. Зачем они вообще встретились здесь сегодня, сама Гермиона не знает, ей просто нужна была компания.

— Это потому что на тебя она не работает.

— Разве вы, вампиры, не должны испытывать какое-то отвращение к ведьмам? — снова спрашивает она, перемещаясь к камину. Холодно. Настолько, что дрогнут кости. Гермиона подносит волшебную палочку, вытащенную из-под рукава платья, к поленьям и одним заклинанием разжигает их.

— Должны, — соглашается Малфой. Ему тоже скучно, но он так же, как она, понятия не имеет, чем себя занять. Поэтому закидывает ногу на ногу и следит за Гермионой. — Но если не ты, то кто?

— У тебя много девушек, чтобы не задавать мне этот вопрос, — она падает на край старой кровати, и та скрипящим звуком жалуется на то, что её потревожили.

— Ревнуешь, Грейнджер? — она находит что-то смутно привлекательное в его улыбке, и это странно.

— С чего бы? — вопреки всему, что сейчас вспыхивает в ней, отвечает вопросом она.

— Не знаю, ты мне скажи.

— Меня просто забавляет, что на то, как ты себя ведешь, никто не обращает внимания. Хочешь — гуляй по борделям. Хочешь — спи с любой девушкой, которая не замужем. А меня осуждают, даже если ты просто проводишь меня до дома.

— Пуританские законы — странная вещь, согласен. Я бы тоже осуждал мужчин больше. К примеру,

--">