(ghjha) - Цепи алых песков (СИ)

улыбнуться. Кэйа забирает из рук женщины письмо и просьбу передать магистру, что она задержится ещё, но обязательно вернётся вместе с дочерью не позднее следующего фестиваля вина. Чужой мягкий смех успокаивает, а после Альберих удаляется прочь, в сторону местной таверны, явно с намерением выспаться перед дорогой.

Божество скребётся под рёбрами, требуя быстрым шагом продолжить преследование, обозначить бездну как лучшего проводника, а после… Он найдёт способ навязать свою компанию, вытащит человека к Хадж-Нисуту, он знает, именно там, на обломках собственного престола обронил он своё сердце, и бездны шепот приведёт их к нему, заставит почувствовать тепло своей крови, а что до проводника… Он был бы не прочь оставить его около себя чуть подольше.

Оставить маячок, чтобы тяга к тёмному и опасному сама привела его к этому человеку, что на самом деле оставит его совершенно ненадолго. Приближаясь, взглядом скользит по чужой фигуре. В полумраке можно было бы принять за девушку: белый мех накидки умело скрывает крепкие плечи, а сама одежда плотно облегает, явно давая каждому, кому предстоит встать у него на пути, на мгновение восхититься и расплатиться своей же жизнью за эту заминку. Прикусывая губу, он невольно вспоминает богиню цветов. Прекрасное и доброе создание, которому он без тени сомнения когда-то сердце своё отдал, ради которого согласился наложить на себя руки. Ради неё, не людей. Ради того, чтобы она жила в мире, где не лютуют пески и порождённая им болезнь не выкашивает людей сотнями.

Но сейчас она мертва, и преданы забвению её алтари, стёрто имя её, вырван лик её, такой светлой и ласковой, что променяла любовь его на людей, что глазами своими — бесконечно глубокими омутами, просила его не делать этого, что руку его сжимала, отвергая кровоточащее сердце, но грусть в её взгляде добивала окончательно, заставляя кивнуть ей, а после добровольно уйти, беря с неё обещание, что если она не пустила его в своё сердце, то пусть оставит ему уголок в памяти, и плевать каким он будет в её голове, обезумевшим и злым ли, тем ли, что стоит перед ней на смертном одре или всё ещё окрылённым светлой любовью, ещё не вкусивший запретного знания и отторжения, которого так боялся…

И разве сейчас это имеет хоть какое-то значение? Разве будет ли цикл повторён в этот раз? Кэйа — тварь бездны, но в отличии от богини, едва ли сумеет противиться некоторым вещам. Как он знает из книг, Каэнрию сгубила гордыня, не отсутствие веры, а желание прикоснуться к жизни, создать её собственноручно. Они создали и тут же поплатились за это. Нужна ли небесам их вера? Ничуть, архонтам не было никакой необходимости брать на себя ответственность за них. Бессмысленно и жестоко, небу проще наказать архонта, чем людей, но если такового у них не имеется, приходится обрубать им земные артерии. О, он видел как шип небесный падал на людей Виндагнира, зрелище завораживающее, а ведь это было тогда, когда, именуемые всеми, величайшие грешники едва принялись возводить свою цивилизацию. Каэенрию тоже сгубили знания, только страдают от них не только они, и в благородство остатки смертельной гордыни играть не желают, разносят свою заразу с псинами разрыва и прочими тварями, что вышли из неравной схватки живыми.

Хватая того за запястье у самых дверей, он лишь радуется полумраку, что позволяет скрыть плотоядную улыбку от чужого глаза. Сейчас, когда на руках чужих нет ребёнка, а вокруг лишь суетливые торговцы, сворачивающие свои прилавки, бездна ощущается лучше. Он едва удерживает себя от того, чтобы сдвинуть чёртовый мех, оставить неприметный след на карамельной коже, и, едва придёт время, прийти в город ветров за ним. Ветер растормошит чужой лёд, он уверен, его прохлада гораздо больше по душе этому человеку, чем палящее солнце и…

Когда Кэйа оборачивается, желая вырвать руку из его хватки, тот опустит её самостоятельно, представляясь и желая с потенциальным собеседником обсудить одно предложение, от которого глупо будет отказаться. Он кривится, натыкаясь на отработанную улыбку и мягкий отказ, и внутри божества что-то встаёт на дыбы, заставляя вцепиться в руку чужую, ведь он не может позволить тому уйти просто так, без возможности оперативно отыскать его среди ветров.

— А рыцари знают, что у них на службе регент падшего королевства, несущий с собой потенциально опасную заразу,

--">