Алексей Птица - Конец партии

полномочия. Керенский незаконно арестовал настоящего командующего, выбранного матросскими депутатами, адмирала Максимова. А вы — самозванец и ставленник диктатора.

— Ну, я бы не стал разбрасываться такими словами, юноша.

— За мной стоят рабочие и матросы Кронштадта! — повёл рукой Ламанов. — Они не допустят произвола. Берегитесь, господин адмирал!

— Спасибо за предупреждение. Возможно, это и так, но вы обрекаете своих людей на различные несчастья, противопоставляя их законной власти и революции.

— Революция — это мы! — с пафосом произнес на это Ламанов. — И мы не стремимся к диктатуре, как господин Керенский, объявивший себя вождём революции.

— Товарищ Керенский, — заметил адмирал, — военный и морской министр, и по совместительству ещё и министр МВД. Вы не боитесь столкнуться с его волей и силой?

— Ха! Вы меня хотите запугать? Вы угрожаете мне? Самодержавие пало! Да здравствует новое самодержавие! Опять реакция и полицейский произвол! Мы этого не допустим! У нас коммуна, и мы будем делать то, что захотим! Анархия — мать порядка! Так товарищи?

Матросы, находящиеся здесь же, яростно сверкнули глазами и вскричали:

— Да! Да! Вон! Вон! — полностью заглушив слова адмирала, который продолжал пытаться урезонить толпу, но всё было тщетно.

Поняв, что переговоры бесполезны, адмирал с охраной удалился на эсминец. Напасть на него открыто анархисты не посмели. Вернувшись в Петроград, Григорович доложил о состоявшейся встрече Керенскому.

Выслушав Григоровича, тот пообещал, что разберётся сам, и адмирал с тяжёлым грузом в сердце отправился в Гельсингфорс, оставив на морского министра всё, как есть.

Оставшись в одиночестве, Керенский долго обдумывал полученные известия и вызвал к себе генерала Климовича.

— Евгений Константинович, а не пора ли нам прекратить эту вольницу, которая царит вокруг нас.

— Ммм, Александр Фёдорович, а что вы конкретно имеете в виду?

— Кронштадт.

— Да, но вы же понимаете, что, несмотря на некое его ослабление, там по-прежнему сильны анархистские настроения и они не желают никому подчиняться, кроме своего Совета.

— Понимаю, но матросы принесли уже немало вреда. Надо что-то с этим делать… Иметь у себя под боком несколько десятков тысяч агрессивно настроенных матросов весьма нехорошо-с и опасно. Мы ещё не так сильны, как это может показаться со стороны.

— Тогда нужно арестовать всё руководство Совета Кронштадта, а матросов отправить по всем базам флота.

— Действительно, Евгений Константинович, и почему мне это самому не пришло в голову?! Ну, тогда давайте оценим все риски этого решения. Кроме матросов у нас ещё есть тыловые части в Петрограде. Они не желают идти на фронт и при малейшем поползновении в эту сторону поднимут вооружённый бунт.

Если уже на фронтах появились большие проблемы с дисциплиной, то здесь тем более. С помощью кого мы подавим матросов Кронштадта? Ответ напрашивается сам собой — только с их помощью…

— Но зачем тогда нужны казаки Шкуро? Да и мои люди, и люди генерала Брюна, а также военная милиция Рыкова готовы к этому. Все вместе мы одолеем Кронштадт.

— Понимаете, — Керенский подошёл ближе к Климовичу и сразу же отошёл от него, пребывая в глубокой задумчивости. — Понимаете, Евгений Константинович, я бы не хотел сейчас использовать все свои резервы в таких целях. Это контрпродуктивно. Для осуществления данного мероприятия мне нужны целиком посторонние силы, например, солдаты Петроградского гарнизона. И всем будет лучше, если это будут самые буйные, самые революционно настроенные из них. Вот именно таких и надо направить на Кронштадт. Главное — заинтересовать их в этом.

— Но они не пойдут воевать с матросами!

— Конечно, не пойдут. Более того, будет очень трудно заставить их пойти на это. Поэтому я и пригласил вас сюда, чтобы обдумать этот вопрос. Мне и вам, под моим руководством, надо незамедлительно придумать, каким образом мы сумеем их направить. Подумайте, может у вас появятся какие-нибудь мысли на этот счёт.

— Я думаю, господин министр, здесь нужно организовать многоходовочку.

— Так-так, я вас внимательно слушаю, — Керенский заинтересовался.

— Сначала нужно понять, где у них самое больное место.

— Больное место у Кронштадта — это снабжение продовольствием, — усмехнулся Керенский.

— Угу, тогда я предлагаю пустить слух среди солдат Петроградского гарнизона, что --">