Макс Мах - Ее превосходительство адмирал Браге

небольшие, но зато говорили эти господа уже не с заводскими рабочими, а с почтенной публикой и глубоко верующими себерскими традиционалистами. Грязи вылили ведро, гадостей наговорили столько, что на две жизни хватит. Даже о ее немереном героизме не забыли. «Африканское сафари» и экспедиция в Лемурию были представлены, как откровенно грабительские, едва ли не пиратские операции, главным в которых была корысть и сребролюбие, - что отчасти соответствовало действительности, - а не поиск научной истины. К тому же, как указывали «осведомленные источники», временами жажда наживы толкала адмирала Браге на совершение чудовищных преступлений, от которых, в частности, пострадали законопослушные граждане Великобритании, Франкии и других цивилизованных стран. Впрочем, военной преступницей ее называли тоже, рассказывая ужасающие истории о ковровых бомбардировках мирных мексиканских городов. В общем, против Лизы была предпринята хорошо спланированная и безукоризненно скоординированная атака, так что о месте в Сенате можно было забыть. Надолго или навсегда, это уж как сложится, но на данный момент это был однозначный разгром.

Лиза узнала новость в Усть-Пинеге, слетала на геликоптере в Холмогоры, чтобы поздравить конкурента и выступить с короткой прощальной речью в городском собрании, и уже вечером вернулась в Шлиссельбург. Летела на грузовом фрахте – первом попавшемся борте, идущем в нужном направлении без лишних остановок, - и за неимением на люгере^[3] пассажирских кают просидела всю дорогу в крошечной кают-компании. Там же, но повернувшись к ней спиной, чтобы не мешать ее «уединению», сидели Лизины пресс-секретарь, референт и телохранитель. Понимая, что «боссу» сейчас не до разговоров, мужчины оставили ее в относительном одиночестве – за столом в дальнем от двери углу наедине с ее невеселыми мыслями. В такой ситуации, стоило бы выпить, но Лиза понимала, что сейчас нельзя. Не при свидетелях. Поэтому думала «всухую» и никак не могла понять, откуда взялась эта «вселенская скорбь». Большое дело – проиграла выборы! А оно ей вообще за каким чертом сдалось это гребаное место в Сенате? Ей что, делать нечего, или денег, не дай бог, не хватает?

Слава Всевышнему, не бедствует. Наследство, доставшееся Лизе от старшего брата ее отца – адмирала Дмитрия Николаевича Браге, не растрачено. А сокровища, вывезенные из Лемурии и страны яруба, сделали ее настоящей миллионщицей. И все это, не считая контр-адмиральской пенсии и многочисленных денежных пожалований, идущих вместе с государственными наградами и титулом. Ну, и муж – не хоть бы кто, а целый генерал-майор с соответствующим окладом содержания. Так что, нет – не обеднеет она без сенатского жалования. И заняться ей есть чем. Муж и двое детей – это семья, а семья требует внимания и заботы. Опять же имения: ее собственное в Кобоне и Рощинское на Печере. Дома сами собой не отремонтируются, удобства на пустом месте не возникнут. Да мало ли есть в жизни важных и интересных дел, которыми ей стоило бы заняться. Благотворительность, например, друзья и подруги, дальние страны, куда можно было бы снарядить очередную экспедицию. В Гиперборею, скажем, или в империю Инков. А еще, давно следовало написать воспоминания о Техасско-Мексиканской войне. Мемуары или военно-исторический очерк о Воздушном бое над Мексиканским заливом 27 июля 1933. Уж сколько лет собиралась, да все времени на «словоблудие» не находилось…

«Зато теперь точно найдется!»

За мыслями о том о сем, Лиза отвлеклась от переживаний по поводу проигранных выборов. Мозг привычно переключился на деловой лад. И, прежде всего, она вернулась к своим давним планам относительно Кобонского Бора. Мыза^[4] была старая, построенная в XVIII веке из темного камня и побуревшего от времени кирпича, и представляла собой небольшой двухэтажный особняк на высоком фундаменте, сложенном из довольно крупных валунов. Имелась там так же трехэтажная башня слева от парадного входа и нечто вроде мансардного этажа под крутой черепичной крышей. Дом был порядком запущен, но Лиза его отремонтировала практически сразу после выписки из госпиталя зимой 1931 года. Однако с тех пор прошло много лет, а ее семья значительно разрослась, если считать не только Бергов, но также родных сестер и братьев Рощина, и кроме того у Лизы появилось много новых друзей. И в доме сразу стало тесно. Так что план минимум включал в себя строительство еще одной трехэтажной --">