Руслан Ряфатевич Агишев - Верю

Как тебе такое? Или еще добавить? — схватил парня за шею и начал слегка душить, все время бормоча тому о чем-то в лицо. — Нехороший мальчишка! Очень нехороший мальчишка! Плохой, очень плохой, мальчишка…

Из-за его спины раздавался треск разрываемой ткани и звуки смачных пощечин. Ларс всем телом навалился на женщину и пытался освободить ее от остатков одежды. Извиваясь, как кошка, та всячески сопротивлялась.

— Тварь… Тварь… Ты все у меня расскажешь, — хрипел здоровяк, жадно лапая тело молодой женщины. — Обязательно расскажешь про этот проклятый замок.

Сына душили в паре шагов от матери. Его отливающее тяжелой краснотой лицо было обращено в сторону бедной женщины. Глаза наливались кровью. Открывавшийся рот снова и снова пытался вздохнуть воздуха.

— Смотри! Смотри на него! Внимательно смотри! — орал Ларс, держа голову женщины так, чтобы она не могла не видеть сына. — Он сдохнет сейчас. Дуба даст, дура, если замок не откроешь!

Она хрипела и билась в руках насильника, стараясь отвернуть голову в сторону. Лишь бы не видеть, как убивали ее сына. Пусть лучше она умрет. Не могла она больше видеть этот ужас. Боже, как можно это все вытерпеть…

В этот момент в комнате раздался странный голос — громкий, скрипучий, словно пропущенный через осколки стекла и камня.

— Я открою замок, — сипел парнишка, на мгновение отцепив руки от своей шеи. — Я знаю… Я открою дверь в лабораторию… Хр-р-р-р-р… Пусти… Я знаю, как открыть замок… Хр-р-р-р-р….

Удивленный Ларс оторвался от женщины, напоследок с силой ударив ее по лицу. Все очень хорошо складывалось. Какая разница, кто ему откроет эту дверь, она или ее пацан. Все равно они больше не жильцы. Жить им ровно до того момента, как откроется дверь в лабораторию.

— Ну, — буркнул он, облизнув губы. — Давай. Вирт, пусти щенка.

Парнишка, тяжело дыша, осмотрелся. На несколько мгновений задержался взглядом на теле лежавшей на полу матери. После мазнул остекленевшими, совершенно пустыми, глазами по здоровяку, что стоял рядом и довольно щурился. Шатающей походкой подросток прошел к стене и наклонился к странному часовому механизму. Крутанул одну шестеренку, другую, третью, пока не раздался мягкий щелчок и стена не поползла в сторону.

В огромном открывшемся глазу помещению одна за другой стали загораться лампы, осветившие десятки, заваленных разнообразными механизмами и приборами, квадратов. На тянувшихся вдоль стен стеллажах лежали необычные на вид вещи, агрегаты, закрытые искрившимися силовыми полями. Даже на первый взгляд перед грабителями открылся настоящий Клондайк, а на второй взгляд еще больше…

— Вирт, твою мать, сколько же здесь всего лежит. Нутром своим чую, что это амулеты. Б…ь, Вирт, слышишь? — восхищенно протянул Ларс, спускаясь по ступенькам вниз и забывая обо всем на свете. — Это же бешеное бабло! А он только пятьдесят кусков обещал. Сраные пятьдесят кусков. Да здесь можно в сто, в тысячу раз больше поднять…

Ему даже жарко стало от этой мысли. Ведь он и сам все может сделать. Зачем ему какой-то там заказчик? Тот сейчас сидит где-нибудь у себя в доме, в безопасности, попивает хорошее поило и ждет известий. Он же здесь по чужому дому шарится и всю тяжесть на своем горбу тащит. Почему он должен за это какие-то крохи получать? Нехорошо это, не по справедливости.

— Да, да, не справедливо, — шепотом поддакнул Ларс своим мыслям. — Теперь все будет по-другому. С таким баблом я плевал на все… Ладно, пора все это грузить. И так слишком здесь задержались. Вирт! Где там тебя носит? Пора барахло это собирать. Оба-на! Вирт, щенок, решил сам помочь!

В проходе, на самой верхней ступеньке, стоял подросток. За ним медленно закрывалась дверь, полностью отсекавшая им всем выход из лаборатории.

— Что за херня? Быстро открой дверь! — Ларс напрягся, почуяв что-то странное. — Быстро, я сказал! Я же тебя сейчас на кусочки резать буду.

Щелкнула выкидуха. Остро заточенное лезвие в его руке выписало в воздухе несколько сверкающих восьмерок. Только мальчишка даже не пошевелился. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ни один, чертов мускул.

Ларс сделал шаг вперед. С ухмылкой, застывшей на его лице, еще раз махнул ножом. Сейчас этот щенок наложит в штаны. Так всегда бывает. Все сначала строят из себя героев. Но стоит лезвию ножа застыть у глаза, вся смелость тут же лоскутами сходит. И этот сопляк не исключение.

— Ножик? Ха-ха-ха-ха, — пацан вдруг засмеялся во весь голос. — Ножик… --">