Владимир Линште - Неудачник

…

Новый день стучался в окно действующими на нервы каплями дождя.

Бон Джови уже 7-й раз трезвонил из телефона припев «It`s my life», такая привычка – ставить больше десятка будильников, с разницей в 5 минут. Так появилась возможность спать «на целый час дольше».

И возненавидеть любимую песню.

Нервы Кривцова не всегда выдерживали, он вздыхал, проклиная в мыслях утро, искал тапки, шел в душ. Если случалось встать «на нервах» почти вовремя, то получалось не спеша позавтракать. На первое был кофе, а на второе сигарета.

А если, как сегодня, с 7-го звонка, обманывая себя дополнительными 35 минутами сна – завтрак был на бегу к станции метро. Без первого.

Кривцов жил один, квартиру снимал сначала с приятелем, чтобы дешевле. Приятель любил вечерние выпивки, Кривцов был тоже «за». В итоге «экономия» выходила в такую сумму, что ежемесячный взнос за ипотеку бы показалась мелочью, которую он бросал в чемоданчик музыканту, играющему в подземке. Пришлось переехать, в который раз начать все по новому, сначала. Почему-то не получалось.

В 28, любой может сказать, что все только начинается, и можно начать все, что угодно даже в 70. То есть, по словам сочувствующих, никогда не поздно. Чушь собачья! Кривцов потерял ориентиры. Время скоростей, с которыми меняется мир, обгоняло его. Будто живя вчерашним днем, он недопонимал, как же все пролетает мимо него. Друзья давно заработали на свои квартиры, машины, у них почти у всех были семьи, у кого-то даже по второму ребенку…

У Кривцова был сын. Заочно. После развода с Марией как раз все и пошло не так. Сначала она ему запретила видеть сына. Он мучительно переживал, даже сделал попытку судиться за отцовские права. Потом понял, что без толку. Тем более бывший тесть имел связи, намекал оставить дочь и внука «по-хорошему, иначе устроит красивую жизнь». Он сдался. Но не забыл. Думал, время расставит все по справедливости. А время его будто не замечало. И в справедливость мира, гармонию, якобы все продумано кем-то высшим, вера тоже вскоре была потеряна. Время беспощадно отсчитывало месяцы, переходящие в годы, не давая шансов на то, чтобы хоть немного поменять жизнь к лучшему.

По соседству, «через одну дверь» его съемной квартиры, жила девушка. Имени он ее не знал, и познакомиться не решался. Поводов было довольно, и не страх его тормозил. Он все время думал, а что дальше? Разочаровывать личной пустотой хотелось все меньше. И он имел уверенность в том, что у него разочаровывать получается лучше всего. Это был его талант от рождения.

Лучший друг - Клин, с которым только в 11-м классе нашлись общие темы, и с тех пор общего становилось все больше. До этого жили они на разных галактиках, только учились в одном классе. Теперь получалось, что их жизни, не считая мелочей, были схожи. Саша Жданов, прозванный Клином за умение встревать прочно и надолго практически в любые ситуации, приезжал повидать друга все реже, из-за суетливой жизни. Времени встречаться чаще просто не было.

- Ты что, еще не сдох, я смотрю?

- Я просто хочу первым принести цветы на твою могилу, поэтому жду твоей очереди.

Сарказм обезбаливал их тяжелое мужское существование.

Эти редкие часы встреч и разговоров о самом важном жадно заглатывались залпом вместе с крепкими и – крайне редко - некрепкими напитками. В зависимости от количества банкнот в кармане или мелочи, собранной по квартире.

А если бы вы что-то не успевали, делали бы по-другому? Я имею в виду, с жадностью отнимать время у себя самих на самое важное. Это же привал, отдышка на долгом извилистом пути, да еще и ведущему в гору, высоты которой не видно никогда и никому. И вот, вместе с другом, поразмыслить над ошибками, куда держать путь дальше, ускориться или наоборот, уйти с дистанции (в смысле просто сделать остановку) или набраться сил и рвануть вперед и ввысь, тратя эти силы полностью, сколько бы они их не набрались.

Но они набрались.

И конечно проспали все вместе взятое количество будильников…

Последовало увольнение. Клин имел две работы, приоритетом не обладали обе. Теперь осталась одна. У него был диплом о высшем. А Кривцов закончил только школу. И сейчас он лишился единственного способа к самостоятельному существованию.