Денис Геннадьевич Лукьянов - Небеса чистого пламени

сводились к двум кардинально полярным: остаться верным себе и не трогать сумасшедшего Пламеня, или же полоснуть бритвой, холодная сталь которой грела руку. Мозг цирюльника словно заклинило, одно решение сменяло другое, нейтрализуя предыдущее — все равно, что кидать в стакан с уксусом соду, постоянно добавляя и того, и другого.

Алексису надо было сделать выбор, но оба его не устраивали.

Повод дал сам Алистер, вновь развернувшись лицом к цирюльнику — глаза террориста разгорелись бешеным костром.

И тогда Оссмий решил.

Цирюльник бросился вперед, напоминая шкаф на колесиках, что катится по склону — в руке изумрудным сверкнуло лезвие бритвы. Алексис зажмурился, приготовившись к виду крови и последующему обмороку, но его сбила волна чего-то черного и леденящего. Бритва выпала из рук цирюльника и проскользила по мраморной платформе.

Алистер Пламень хмыкнул и поднял бритву — вены его налились фиолетовым, руки иссохли сильнее.

— Я все еще часть смерти, ее тень, — пробормотал террорист, словно объясняя свои способности анубисата. Алистер покрутил бритву и повторил, но намного тише: — Тень смерти…

Алексис уже поднялся на ноги — Пламень вновь решил обжечь его взглядом.

Но прежде кинул бритву на пол.

— Как… забавно, — рассмеялся Алистер. — Тень смерти, тень смерти… Все же, ваш выбор был единственным правильным. Лучше продолжайте гореть…

Мужчина не договаривал фразы, они обрывались так, словно в голове террориста не находилась вторая часть, и полноценное предложение не клеилось.

Пламень снял потертую коричневую шляпу и аккуратно положил на мраморный пол.

— Продолжайте гореть, продолжайте… Пока хотя бы маленькая тень смерти все еще лежит на земле. Как, все же, забавно… Маленькая тень…

И тут до Алексиса дошло, да вот только слишком поздно. Террорист подошел к краю платформы и еще раз посмотрел на ревущие пламенем небеса — поодаль, рядом с Собором Осириса, дирижабль горел черным.

— Мне нужно было быть там, — прошептал Пламень, а потом обратился к цирюльнику: — Алистер Пламень — запомните это имя.

И террорист сиганул вниз, обращаясь бледной тенью — на этот раз, совершенно точно метафорически.

Алексис долго в упор смотрел туда, где только что стоял Пламень, потом перевел взгляд на оставленную шляпу, затем — на бритву, и только в конце на свою руку.

В свете, отраженном куполами, там мерцала капелька крови.

И цирюльник потерял сознание.

* * *

Мир загорелся.

Не сразу, конечно, а постепенно, как оно всегда и происходит — все началось с искры А́мнибуса, и нерасторопно, как по сухой траве, вместе с новостями, слухами и разговорами, расползлось по остальному миру.

Если бы город мог, он бы заплакал — может, так он и сделал, ведь любящие долгие ежедневные прогулки по холодным берегам реки начали замечать, что серебренные шпили потускнели.

Гранд-губернатор назвал произошедшее «самым трагическим событием в истории Империи», «необратимым горем А́мнибуса» — почти все городские дирижабли в ту ночь вспыхнули в небе, повезло лишь тем, кто не поднимался в рейс, да и то — не всем. Полиция долго возмущалась, что никто не удосужился проверить грузовые помещения, а те, кто все же это перед вылетом сделал, не посчитал лишние баки машинного масла чем-то странным или опасным.

Они бы и не были опасны, если не детонаторы.

Гранд-губернатор также заявил, что той ночью погибло сердце Анубиса. И, возможно, сам бог — но за эти слова не ручались даже рьяные священнослужители.

Вот тогда-то все и загорелись идеей, что смерти больше не должно быть.

Но шатать шестеренки мироздания пока как-то не решались. А уж когда начнут это делать… впрочем, не стоит забегать вперед. Тем более, этим обычно грешат служители Птаха.

А имя Алистера Пламеня оказалось у всех на слуху, но вовсе не потому, что тот совершил самый страшный теракт, и не потому, что зажег людям глаза новой идеей, а потому что…

Алистер Пламень выжил.

* * *

Больница святой Сибиллы всегда славилась самыми гуманными подходами к больным, какие только можно представить — это с учетом того, что лечили здесь всех, от простуженных до умалишенных. Никакого принудительного лечения — не хочешь делать целебную татуировку ока Гора или пить настойку? Пожалуйста, ради всех богов, только имей в виду, что у тебя останется еще день, максимум — два, до того, как ты встретишься лицом к лицу --">