Алекс Хай - В интересах государства

сказал он. — И вот где будешь отныне, будущий граф Соколов.

Я осторожно взял книжечку в руки. Похожа на паспорт, только обложка не темно-красная, а черная. На ней герб. Вроде бы знакомый двуглавый орел, только одна его половина была золотой, а вторая красной. Головы орлов венчали разные короны. Золотой держал в лапах скипетр, красный — державу. А над обеими головами птицы парила еще одна, двойная, похожая на купол церкви, корона — красная и золотая.

Я прочитал надпись: «Объединенная Российская империя и Новая Византия».

«Паспорт подданного».

Перелистнул. Увидел свою фотографию — цветную. Имя, фамилию, дату рождения и… герб графского рода Соколовых. Только отчего-то герб был перечеркнут жирной черной полосой.

— Так значит… у нас тут царь?

— Император, — поправил меня отец. — Алексей Константинович Романов. Алексей Третий.

Я вернул паспорт отцу и устало закрыл лицо руками.

— Бред. Бред. Бред!

— Миша, послушай нас внимательно, — отец строго на меня посмотрел. — Понимаю, тебе сложно поверить, но придется. Тот, кто был в этом теле до тебя, справиться с будущей ответственностью не мог. Ты — наш единственный шанс избежать угасания, Михаил. Поэтому я рискнул, провел сложный и запрещенный ритуал, чтобы вселить в тело нашего наследника самый крепкий родовой дух. Так вышло, что этим духом оказался твой. Мы не выбирали — Род сам так распорядился. И на тебя отныне вся надежда.

Я бы подумал, что родственники решили меня разыграть, да только все это зашло слишком далеко. И лица у них были серьезными, как на похоронах.

— Зачем вам понадобился сильный дух? — я отошел от зеркала и вернулся в кресло, стараясь приглушить внутреннее беспокойство. — Если хотите, чтобы я поверил и помог, выкладывайте все.

Отец принялся нетерпеливо расхаживать по комнате. Старший охранник выглядел напряженным, словно тоже чувствовал неладное. Хуже всего — это ощущение надвигающейся бури росло во мне с каждой минутой.

— В нашем мире далеко не всякий обладает Благодатью, — торопливо начал отец.

— Чем? — переспросил я.

— Благодатью. Это сила, которую ты почувствовал, когда очнулся. Когда наши войска взяли Константинополь, солдаты нашли под собором Святой Софии странный камень. Он нес в себе великую силу — Благодать. Камень этот раскололся на два крупных куска и множесто мелких осколков. Одну половину оставили в Константинополе, вторую привезли сюда, в Петрополь.

— В Петербург то есть?

— Он уже сто лет как не Петербург. Мелкие осколки пожаловали героям войны и дворянским родам в награду за особые достижения. Тогда все считали эти осколки просто сувенирами. Но позже выяснилось, что люди, хранившие эти осколки, обрели большую силу.

Картинка в моей голове начинала более-менее складываться. Звучало странно, но хоть как-то объясняло происходящее.

— Значит, у нашего рода тоже есть такой осколок, — предположил я.

— Был, — помрачнел пуще прежнего отец. — Мы его утратили. Именно поэтому нам нужен ты.

— Твой прадед продал наш Осколок, — пояснила Оля. — Проиграл в карты. У нас был высокий ранг благодати, ниже Пятого никогда не опускался… Как только наш род лишился Осколка, мы начали слабеть. Папа родился уже с восьмым рангом. А мы — с самым низшим, десятым. Только у Пети девятый был, потому что он старший. Мы — последние, кто несет в своей крови Благодать. Если не вернуть нашему роду Осколок, мы обречены.

Да уж. Вот и драма подъехала. Дела у этой семьи и правда плохи, если от обладания этой Благодатью многое зависит.

Отец кивнул и продолжил:

— Утратив Осколок, мы получили позорную черную перевязь на гербе. Почти вся аристократия от нас отвернулась. Финансы тоже пошатнулись. Поэтому мы должны вернуть утраченное любой ценой. Но пожаловать Осколок может только сам император, — добавил он. — И заслуги должны быть поистине выдающимися…

Отец резко замолчал, услышав шум со стороны аллеи. Приближался рев мотора, вопили сирены.

Внутри меня поднялась волна тревоги. Настолько сильная, что перебила дыхание.

— Погодите! Что-то… не так, — прохрипел я.

Какой-то автомобиль с визгом затормозил перед входом. Затем еще один. В оконных стеклах отражались сине-красные огни мигалок.

— Проклятье… — отец торопливо отодвинул штору и выглянул на улицу. — Быстрые, сволочи.

— Кто это? — спросил я.

— Тайное отделение. Государевы ищейки.

— И что это значит?

--">