Сергей Анатольевич Панченко - Мгновение вечности

желающих «оцифроваться» при жизни. Причем, первый вариант был компромиссом, на котором сходились интересы всех заинтересованных сторон: родственников, врачей, программистов, киберспециалистов и финансовых организаций. Нужно было совершенствовать технологии на добровольцах, а покойники, предварительно оцифровавшие свое «я» подходили для этого идеально.

Со стороны обычных людей повстречавших и догадавшихся, что видят не живого человека, а его искусственную копию часто проявлялся суеверный страх, будто повстречался с ожившим мертвецом. У первых вариантов из-за недоработок имелись явные отличия, в особенности во время разговора, когда эмоции передаваемые голосом не соответствовали выражению глаз. На подсознательном уровне это замечалось сразу же, отчего появлялось стойкое ощущение, что «человек» не в себе. А у тех, кто знал, что биологически эта личность мертва, появлялись совсем другие ассоциации.

Меня привезли домой на микроавтобусе в сопровождении людей в синей униформе. Признаться, я была удивлена, тем, что могу знать имя любого человека, на которого посмотрю. Как сказали мне в том месте, в котором я проснулась, теперь я не такая, как раньше. Они обещали, что меня больше не будет тошнить. Меня и правда, больше не тошнило. А еще мне не надо было есть, хоть это и казалось непривычным и ходить в туалет, чему я была очень рада.

Меня выскочила встречать вся семья. Мои младшие братья кинулись на меня и чуть не свалили на землю. А родители, и дедушка с бабушкой смотрели на меня так, будто видели впервые, но все равно были рады меня видеть.

Я снова вернулась домой. Дед по-прежнему читал мне «Полтавский бой» на ночь, мама натягивала до самого носа одеяло, как будто думала, что я снова могу заболеть. Я засыпала, но не так, как раньше. Мне надо было сказать себе «Сон», чтобы он пришел. Если не сказать это, то сна не было, как не пытайся уснуть.

Мои родители часто разглядывали меня исподтишка. Я думала, что они не могут поверить в то, что я снова дома. Мне приходилось лезть к маме на руки, чтобы не чувствовать, как им было без меня плохо. Люди, которые разговаривали со мной, прежде, чем отправить домой, предупреждали меня, что отношение ко мне может измениться из-за нового тела и его новых возможностей.

Я умела прежде, чем раздастся звонок по телефону, сказать, что нам звонят и назвать имя звонившего. К удивлению братьев и осторожной радости родителей. Мама и папа вообще сильно изменили ко мне отношение после возвращения. Они как будто были рады, но всегда осторожны. Их пугали мои способности к интерактивному взаимодействию с окружающей средой без всякой манипуляции руками или голосом. А мне, как ребенку это быстро стало привычным.

Как и все революции, цифровизация личности накапливала критическую массу. Спусковым крючком ей послужило осознание людьми того факта, что «я» в искусственных телах не стареют, не дряхлеют, не имеют многих побочных вещей, свойственных биологическому телу. Нуждаются в меньшем уходе и при этом остаются всегда в прекрасном виде. Плюс к этому, встроенные интерфейсы электронного взаимодействия с Сетью позволяли им пользоваться многими вещами простым усилием оцифрованного разума.

Биологические тела вскоре перестали быть предметом гордости их обладателей. Они выглядели, как необходимая временная данность, от которой стоит избавиться при первом случае. Запрет на переход в цифровую форму распространялся на людей, не оставивших наследников, до тех пор, пока они находились в детородном возрасте. Многие молодые люди старались поскорее заключить брак, наделать детей и поскорее превратится в «идеальных» себя. Спустя пару десятилетий процесс перехода в новую форму жизни существенно подешевел.

Мои братья пошли в школу, один за другим, а я оставалась все той же маленькой шестилетней Анной. Мама говорила, что я особенная и часто ходила со мной на собрание родителей с такими же особенными детьми. Это было удивительно и смешно, видеть таких же малышей, разум которых вышел далеко за пределы внешней детской оболочки.

Я не ходила в школу, обучаясь через Сеть. Она просто скачивала мне в память все, что считала необходимым знать по возрасту, а так же совершенствовала ту часть моей сущности, которая поддавалась командам программного кода. Я была умна настолько, насколько это считалось необходимым. Любой мой интерес удовлетворялся тут же, если он соответствовал чьим-то --">