Вета Янева - Гимны забытых созданий

дома!

Не дождавшись ответа, он комично хлопнул себя по лбу и закатил глаза.

— Ах, да. Тебя же нет.

Вот так неловко, он чуть было не забыл.

Надо заглушить мотор.

Он, наверное, ведет себя как сумасшедший.

Юпитер слез с мотоцикла и размял затекшие ноги. Он бы мог, конечно, заехать на этой махине в дом, как делал раньше, но смысла особого не видел: все равно не украдут. Да и паркет от следов шин чистить не хотелось, хотя опять же — зачем?

Юноша зашел в квартиру. Он (они, когда-то) жил на первом этаже высоченного дома, где дверь была рядом с подъездом. «Отдельный вход для особо избранных», — как говорил брат.

«Вход для избранных» вел в однокомнатную квартиру. Небольшая прихожая утыкалась прямо в гостиную — по совместительству спальню. Спал Юпитер на зеленом мягком диване, который теперь почти никогда не раскладывал, а раньше не складывал. Слева находилась дверь на кухню, а чуть дальше стоял комод. Одежды внутри лежало немного — она в основном была художественно разбросана по всей квартире. Синяя футболка, например, висела на крючке для картин, прекрасно оттеняя собой салатовые стены.

Юпитер снял футболку со стены и кинул в ящик. Проверил бензин в генераторе. Пока хватает.

Этот генератор он притащил неделю назад. Пришлось везти его с ближайшей фермы, а потом перечитать кучу справочников, чтобы понять, как его подключить. Кое-как, с многочисленной руганью на самого себя, много лет назад упорно прогуливающего физику, он разобрался.

Результат того стоил: теперь у него был свет по вечерам и свободный доступ к розеткам. Правда, генератор непрерывно жужжал и пах бензином, но Юпитер уже привык: окно пошире и все — чистый воздух.

Он откинул ногой пустую коробку из-под пиццы и отправился на кухню. Холодильник практически пустовал: в нем лежала только головка сыра (наполовину съеденного и уже твердого) и упаковка бекона. Последний грозил испортиться завтра, и Юпитер кинул его на сковородку: не пропадать же добру. Он включил газ, зажег огонь, оставил мясо жариться. Залез под кухонный стол и нашел там быстрорастворимую лапшу.

Все, что остается: есть, спать, читать книги и гулять. Примерно так ему представлялась жизнь в деревне.

Он положил бекон на тарелку и залил вермишель кипятком. Налил воду в кофеварку. Тоскливая механика действий — ну и к чему все это?..

А поужинать можно на улице, на том крошечном клочке свежей травы и цветов, что посадила много лет назад какая-то бабуля, кажется, мама хозяина квартиры. Он взял с собой книгу «О скитаниях вечных и о Земле». Книгу эту он выбрал из-за чувства злой иронии к происходящему.

Закончив с ужином, он отбросил тарелку прочь (к чему спешить мыть посуду, если апокалипсис?), лег на траву, взял в руки чашку с кофе и погрузился в чтение. Краем глаза заметил мелькнувшую за брошенной машиной тень, но, когда он обернулся, там было пусто. Как всегда.

Солнце уже зашло за горизонт, точнее, за многоэтажки, потому что в этом злополучном городе почти не видно горизонта. Юпитер встал с прохладной травы и отправился обратно в дом. Закрыл за собой дверь на замок, то ли по привычке, то ли на всякий случай — он сам не понимал ¬- и пошел в ванную.

Он принял самодельный душ. Так как вода в кран больше не поступала, юноша просверлил дырки в пластиковом ведре, куда заливал слегка нагретую воду. Не то, чтобы удобно, но приемлемо.

Помывшись, кинул взгляд на зеркало. Ничего нового он там не увидел: ни героической ауры последнего выжившего, ни вековой мудрости во взгляде — все те же чуть раскосые темные глаза, черные волосы, острый нос. Разве что лицо чуть осунулось, но в такой ситуации этого не избежать.

Юпитер оделся, вышел из ванной, взял из угла старую акустическую гитару и сел на диван. Настроив инструмент, он начал играть. По вечерам он любил играть что-то грустное, меланхоличное, разрывающее душу и доводящее особенно впечатлительных персон до слез. По утрам — совсем другое, но сейчас-то был вечер. Он сыграл «Мое тело — это клетка», спев всю партию и пожалев, что у него нет ни скрипки, ни скрипача для такой эффектной третьей части. Затем он исполнил «Эй, ты» и «Танго смерти». Его голос, все еще слишком мягкий и юношеский, не очень подходил под такие песни. В его исполнении они звучали немного эстрадно, но поскольку его никто не слушал, то было все равно.

Но раз уж так, то последней песней на сегодня будет «Лимонное дерево». Изоляция — идеально.

--">