Вадим Ларсен - Семя Гидры (СИ)

завидую тебе, брат, - и тут же осведомился: - Но разве инструкторам не выдают снаряжение?

     - Своя рубаха ближе к телу, - подмигнул Иван. - Всегда мечтал иметь собственный Скубапро.

     Когда речь зашла о рассрочке, Джим переменился в лице, но оглянувшись на дверь в подсобку, согласно кивнул и полушёпотом произнёс:

     - Ок. Я покрою своими. Не надо, чтобы Энджи узнала...

     Какими завистливыми глазами смотрел сейчас на него Джим! Глядя на это, Иван подумал, что вряд ли когда-либо сам женится и осядет на суше. Рождённый в крохотном посёлке под Могилёвом простой белорусский парень Ваня Усик навечно обручился с морем.

     Началось это в то жаркое лето, когда его, двенадцатилетнего мальчишку, мать привезла в Гурзуф к дяде Жоре. Бывают в жизни моменты, определяющие судьбу - то лето оказалось именно таковым.

     Дядя Жора приходился Ваниной маме двоюродным братом, и, следовательно, двоюродным дядей Ивану. Широкогрудый, сухой и жилистый, с прекрасным здоровьем для своего пенсионного возраста, дядя Жора был настоящим морским волком. Нет, не морским - подводным. Всю жизнь он проработал водолазом-техником. В молодости трудился на заводе подводным сварщиком, после поднимал затонувшие суда, прокладывал трубопроводы, расчищал акватории. Несколько лет провёл в тихоокеанских научно-исследовательских экспедициях.

     - Море с тобой всегда честное, - любил повторять дядя Жора, вглядываясь с прищуром в морской горизонт, и от переполнявших эмоций по Ваниной спине бежали мурашки.

     В конце лета домой Ваня вернулся другим человеком.

     Теперь студёными зимними вечерами он зачитывался историями о славных пиратах капитана Блада, о сокровищах Флинта, о пятнадцатилетнем капитане и о загадочном Наутилусе. Каждый его день начинался с пробежки, а заканчивался отжиманиями, приседаниями и подтягиваниями.

     - Моряк - не профессия, - часто вспоминал он слова дяди Жоры. - Моряк - это судьба.

     Уже в пятнадцать лет Иван твёрдо решил стать моряком. Он штудировал азы судовождения и парусного спорта, сыпал галсами, румбами, узлами, безошибочно отличал курс галфвинд от бейдевинда, а классическую 'восьмёрку' от устричного морского узла, и по окончанию средней школы, собрав в рюкзак нехитрые пожитки и поцеловав на прощание заплаканную мать, отправился поступать в Одесское мореходное училище имени А. И. Маринеско.

     В училище Иван и познакомился с Сашкой Семено́вичем, в последствии сыгравшим в его жизни немалую роль. Всегда улыбчивый, с каким-то хитровато-блуждающим выражением глаз, Сашка был старше Ивана на год и в первый же день знакомства, оценивающе оглядев с головы до ног хорошо сложенного белорусского парня, сказал, будто от этого решения зависела дальнейшая Иванова судьба:

     - Такие крепыши нам нужны.

     Так с лёгкой Сашкиной руки Иван записался в одесский молодёжный клуб любителей подводного плавания. Вначале в выходные, а следом и по будням после занятий - Семено́вич имел талант договариваться с неуступчивым старшиной экипажа-общежития - приятели проводили в клубе. Сборка снаряжения, поведение на воде, специфика погружения, общение жестами и многие другие азы подводного спорта они жадно впитывали кожей. Ивану нравилось буквально всё: красавица-Одесса, учёба в училище, клуб 'Нептун', да и сам Семено́вич, с которым за четыре года они стали закадычными друзьями.

     'Розовые' очки слетели с Иванова загорелого лица сразу по получению диплома, когда выяснилось, что отыскать работу выпускникам 'вышки' в разваливающемся на глазах советском флоте удастся не всем, а что есть на берегу - принеси-подай. Счастливчики из 'блатных' морских династий устраивались 'под иностранный флаг' или за большие деньги покупали тёплое местечко в пароходных компаниях, Ивану же светило разве что речная баржа или портовый буксир.

     И тут снова подсуетился Семено́вич.

     - Ванька не дрейфь, - с обычной долей иронии Сашка хлопнул друга по плечу. - Идёшь на педагогические курсы, а после

--">