Ирина Николаевна Кашкадамова - Галикарнасская сирота

Ирина Кашкадамова Галикарнасская сирота

Уже ночь. Весна. Галикарнас ^[1].

Хозяйственные постройки. Деревянная мельница.

То, за что я заплатила так и не сделано. Не осталось ни одного нормального мужика, кому можно заплатить, и знать, что об этом не надо беспокоиться.

Крупный, бородатый мужик, стоит передо мной, и что-то спьяну бормочет. С кем теперь приходится иметь дело.

Я в бессилии разворачиваюсь и иду к дому. Гуси стайкой пересекают мне дорогу. Толстые белые попы, вперевалочку, подрагивая хвостиками, спешат, вырывая друг у друга из желтых клювов свою добычу. Это не нильские гуси, а белые толстые, неспешные.

Ну, я поддала одному ногой, для ускорения, и поспешила к двери в дом, у нас она со скругленным верхом, деревянная, обитая медными пластинами.

Я сейчас вся на нервах, никак не могу открыть дверь ключом. Понятно, уже все спать легли, все заперли. Одно не понятно, как мне-то в дом попасть.

Я отхожу от двери. Подошла к дереву, что растет около забора-стены. Раньше бы я залезла, а сейчас… тяжеловата стала, да и не солидно. Никакой реакции на мои крики. Попробовала кидать камни — никакого ответа. Попробуем другим путем.

Зайдя за угол, и пройдя под аркой, спустившись по ступенькам, я оказываюсь на узкой улочке между домами. Дорога мощенная, по ширине только повозка пройдет, так, что бы колесами не попасть в канавки, по обе стороны дороги, а около домов небольшие островки травки. Дома двух-трёх этажные, между ними узкие мостики и переходы, что бы жители лишний раз не утруждали себя спуском на землю, идя к соседям. Толстые деревья стоят у заборов. Ну конечно, окошко на заднем дворе горит. Выругавшись хорошенько, я все же добилась, что бы мне открыли.

Я зашла на свой дворик. Нянька выскочила мне открывать в нижнем хитоне, прикрыв хлайной^[2] плечи. Рот разевает, того и гляди челюсть сведет. Растрепанная, заспанная. А я, сиротинушка, в свой дом попасть не могу. Высказав все, что я о ней думаю, я, завернув за дерево, скрылась в собственном доме. Выложив в чашу деньги, полученные сегодня за уроки, я пошла к себе, на II этаж. Меня значит, сегодня дома не ждали, надеялись, что я заночую у этих ханжей и их тупого ребенка. Придушить бы его, что бы потом не мучился, и дело с концом. Зачем таких неполноценных плодить.

Пройдя по глиняной лестнице, я оказалась в просторной комнате. В части, где ложе для еды и столик, чисто, не накрыто. Хотя на что накрывать, я сейчас мало получаю за уроки. Пройдя мимо кровати для сна, я скинула на диван верхнее платье, оставшись в одной тунике села на подоконник. Взяв кубок с вареньем, с плотными сладкими ягодами, я принялась размышлять о своих действиях на дальнейшее. Высунувшись в окно, я отчетливо вежливо, и достаточно громко, попросила, что бы заткнули своих кошек.

Прибежала нянька, давай быстрее на меня вязаные «носки» натягивать, видите ли, я простужена, кашляю. А держать меня на улице — это я здорова. Взяв из узкого двустворчатого шкафа тряпичную книгу, я пошла ложится в кровать, под одеяло. Кровать высокая, с деревянными резными ножками, небольшой подушкой — ко сну не располагала.

Перед глазами вставал Агафокл, сын Лисимаха, македонские варвары!

Мало того, что дом отца моего отобрали, так он еще на мне жениться предлагает, он на себя давно смотрелся? При мидийцах и то жилось легче. Конечно, Артабаз убил отца, но челядь хоть работала. А при македонцах, кто разбежался, кто в армию подался за легкой наживой. А я, сиротинушка, теперь себе на хлеб зарабатывать должна — преподавать.

Что же делать? Вроде бы, слышала, что македонцы обязаны платить, если что-то берут. А тут дом отобрали, а где деньги?

Сон совершенно не шел. Встав с кровати, села на диван, достала свитки. А мы сейчас разберемся, а мы сейчас напишем. Может, что и сдвинется. Надо написать Приаму, вождю их, Александру, Гефестиону, Пердикке, и этому, как жреца-то их зовут… Эригию. Кто-нибудь да ответит, кто-нибудь сиротинушке и поможет. А --">