Константин Борисович Волков - Спасённый

неизменность. Однообразные и постоянные цвета, стерильные запахи, безвкусный воздух. И монументальность; хоть расшибись, а мир не спешит исполнять твои желания.

Промелькнуло узнавание, Виктор попал в собственный кошмар. Но теперь он застрял в нём. Проснуться, чтобы вернуться туда, где осталась Ирка, не получается.

— Вы помните, что с вами произошло? — спросила одна из фигур, непривычный говор царапнул уши, пришлось напрячься, чтобы понять смысл. Виктор замотал головой, зрение на миг сделалось чётким.

— Ирка! — выдохнул он, и, не обращая внимания на то, как мучительно царапнуло сухое горло это слово, рывком сел на кровати. И сразу же понял — обознался!

Голова закружилась, и ослабшее тело повалилось на подушки. Хотелось разрыдался от своей немощи и неуклюжести.

— Лежите, вставать рано. Ирка, это ваша партнёрша? — поинтересовалась рыжеволосая. — Боюсь, что её уже нет. Скорее всего, нет, но если это важно, мы узнаем…

— Не важно, — выдохнул Виктор. Ирка осталась там, здесь её быть не может. — Уже не важно.

— Тогда повторю, вы помните, что с вами случилось?

Виктор снова мотнул головой. Он посмотрел на говорившую с ним женщину. Ну, улыбнись, ну, подними руку, я так хочу, мысленно кричал он. Ведь Ирка всегда откликалась на его желания.

— Я думаю, вам будет интересно узнать, — продолжила похожая на Ирку женщина, наплевав на его мысленную просьбу, — эти люди и есть ваши спасители. Вы должны быть благодарны…

Значит, это они уничтожили его с такой любовью и терпением сотворённый мир. Какая благодарность, когда переполнившая злоба, вот-вот польётся через край? Кто, ну кто вбил в ваши тупые головы идею заглянуть в систему Кракена? Почему, ну почему вы не сдохли ещё на пути к ней?

— С-спас-сибо… — прошипел он, и с фарфоровых лиц сползли нарисованные улыбки. Рыжеволосая подошла ближе, нахмурилась. Ну, подними же руку, ты, кукла! Трудно, что ли? Так же уверенно Виктор когда-то приказывал зажечься звёздам.

— Ну, что же, отдыхайте пока, — женщина улыбнулась, и подняла руку, а потом, будто не понимая, зачем это сделала, стала поправлять причёску.

Вот так-то, Ирка, подумал Виктор, ты была права, мысль не может быть беспомощной, если ей правильно пользоваться. Я слишком многое пережил, и у этого мира нет шансов меня остановить. Он тоже будет моим, а потом я приведу сюда тебя.

И Виктор впервые за многие сотни лет улыбнулся.

--">