Константин Борисович Волков - Ещё повоюем

согласился нянчиться с новичками, когда услыхал там, в космосе, девичий плач. То ли от запредельной усталости, то ли осознав весь сволочизм дела, которому решила посвятить жизнь, Оксана разрыдалась. Глупышка, думала, если в скафандре, то не слышно, забыла отключить микрофон. А я, как последний осёл, делал вид, будто не замечаю, чтоб не ставить человека в неловкое положение. Проревелась, и ничего, бодрячком. Точно говорю, есть что-то у неё внутри, металлический каркас какой-то. Думается иногда: как выходит, что всем с детства вдалбливают одни и те же истины, а люди получаются разные. Одни железные, а другие… не хочу даже говорить, из чего они, эти другие сделаны.

Когда бываю на Земле, руки чешутся растормошить засыпающий, зажравшийся муравейник. Я, понимаете ли, там, на небесах, калечусь, светит мне через несколько лет инвалидность от тяжёлых условий труда и почётная военная пенсия, если раньше времени не навернусь. А им подавай развлечения и шмотки. Было дело, и я до хрипоты отстаивал право человека на самовыражение. Получал от гопников за «рокерские» патлы. А сейчас…Снаружи тот же Александр Шпагин, а внутри. Внутри тоже я, но другой.

Когда начинаешь понимать, что космос пережевал тебя и выплюнул, а ты стал после этого каким-то не таким — это, как удар по голове.

Потому и сдуваю пылинки с каждого, кто решился хотя бы попробовать взглянуть на Землю с высоты. А цветочек мой аленький, Оксану Ковтун, готов холить и лелеять.

* * *

Есть время действий: промедлил, ошибся — пропал. Но чаще в космосе заняться абсолютно нечем. Вот и молчим; у Оксаны получается уютно молчать. Не раздирает её, как некоторых, словесный понос. Так бывает: оказавшийся в непривычной и пугающей обстановке курсант пытается заполнить тишину бестолковым глупым трёпом. Ничем этот фонтан не заткнёшь. И не нужно затыкать, пусть льётся, если организм требует. Но в такие моменты возникает желание послать всех по известному адресу, и оказаться на полноценном боевым дежурстве. Уж лучше один на один с космосом, от которого даже не защищает, лишь отгораживает, тонкая — ткни посильнее, и проткнёшь — алюминиевая стенка космоскафа.

Сам скаф типа «Беркут» — всего лишь атомный двигатель, обвешенный оружием. Ещё имеется крохотная, в виде шара, кабинка. В ней едва помещаются пилотский ложемент, и пульт управления с вычислителем. Учебный скаф от боевого ничем не отличается, только вместо спасательной капсулы в него втиснули дополнительный, курсантский, ложемент. И чёрт с ней, этой капсулой! Она иногда может выручить. Теоретически. Чаще лишь позволит умереть не очень быстро.

Ладно. Я говорил, что с радостью променял бы учебный вылет на боевое дежурство? Это если бы вместо Оксаны в соседнем ложементе сидел другой курсант. А с ней уютно, она ведёт себя так, что порой кажется, будто её вовсе нет. Прижались мы друг к другу, словно арахисовые ядра в хрупкой скорлупке. Понятно, через скафандры человеческое тепло не почувствуешь. И хорошо, не хватало ещё, чтобы девчонка ощущала мой липкий от пота комбинезон, обоняла сопревшее мужское тело.

Это наш пятый совместный вылет, и первый с боевой нагрузкой. Мы только начали. Кислорода в системе достаточно, плюс индивидуальные баллоны.

Влетаем в ночь.

Под нами Уральские горы. Сибирь вся в пятнах отражённого орбитальными зеркалами солнечного света. По расчётам, где-то здесь, над тайгой, мы встретимся с мишенью — отработавшим и приговорённым за долгую и безупречную службу к расстрелу метеорологическим спутником.

Болванку перехватили там, где и ожидали. Она давала на экране локатора смешной призрачный блик. Я ещё поинтересовался, захотел проверить Оксанину чуйку:

— Отсюда накроешь?

Зря, конечно, спросил. Сам-то, даже без вердикта вычислителя, чувствовал — никакой гарантии. Цель слишком мала, слишком далека и, чтобы мы совсем не заскучали, пытается маневрировать. Но всё же процентов шестьдесят, а то и все шестьдесят пять на успех этого дела я бы положил. Это если бы стрелял я. Но и я предпочёл бы подобраться к противнику поближе.

— Так точно, товарищ капитан, накрою, — в голосе курсанта Ковтун не послышалось и тени сомнения. Ну, кто меня тянул за язык?

— И валяй! — Не давать же задний ход. Попадёт — молодец. Промахнётся — вместе на разборе втык получим. Тоже польза, для нее, по крайней мере.

Скаф завибрировал, и эту зыбкую дрожь не смог погасить даже ложемент, я ощутил её всем телом. В --">