Виктор Александрович Маслов - Водяной (СИ)

жутком танце. Я со всей силы приложил колдуна саперной лопаткой, он откинулся назад и плюхнулся в воду. Я успел заметить, что тело его еще, будучи в воздухе, стало оплывать, словно горячий воск. Может, из-за высокого напряжения?

  Вадим упал на землю, корчась и хрипя, изо рта у него пошла пена. Все случилось так быстро, что я даже не успел испугаться. В это время из воды поднялась девушка. Красота ее на глазах превращалась в уродство, лицо и тело оплывали. Перед тем, как погрузиться в воду, она погрозила нам кулаком.

  Я вырубил напряжение и склонился к приятелю. Он, наконец, пришел в себя и открыл глаза.

   - Где они?

   - Ушли, - ответил я и добавил, - надо сматываться. Здесь не дилетанты нужны вроде нас, а ученые с солидной аппаратурой. Или, еще лучше, бригада священников с иконами и крестным ходом.

   В это время в свете фонаря я заметил неясные тени. Они медленно выступали из мрака и вскоре оказались в круге света. Мы с Вадимом замерли, к нам приближались жители деревни. В широко открытых пустых глазах не было заметно ни единого проблеска мысли, они надвигались, как сомнамбулы. Первым шагал здоровяк Прокопий, следом Валериан, за ним горбатый Дмитрий, сухонькая Олена и все остальные. Больше всего меня поразило, что рядом с горбуном шла собака. Я посторонился. Люди заходили в воду и исчезали, точно крысы в известной сказке о дудочнике. Они нас не видели. Возможно, им открылось что-то другое, чего не мог заметить мой взор. Замыкала процессию Марфа. Мне почудилось, что она покосилась на нас. Только сейчас я сообразил, что странного было в избе. Там отсутствовали иконы, добрая старушка ни разу не перекрестилась, не молилась, и не упомянула имени Господа.

  Не сговариваясь, и не дожидаясь, пока она скроется в омуте, мы подхватили наше оборудование, и кинулись прочь.

   Вернувшись в избу, быстро оделись. Ждать возвращения утопленников мы не стали. Вернутся ли они? Я почему-то был уверен, вернутся. Скорее всего, этот странный колдовской ритуал погружения повторялся каждое полнолуние. Почему? Вряд ли когда-нибудь мы это узнаем.

   На станции мы до рассвета ждали автобуса, а когда, наконец, добрались домой, разбежались с Вадимом каждый по своим делам. Я с подругой махнул к морю догуливать отпуск и выветривать из головы кошмарные воспоминания о той ночи в Ольховке.

   Вадима я с тех пор больше не видел. Не было его ни на работе, ни в "Обществе по изучению аномальных явлений". Оборудование я вернул в целости и сохранности, не считая полностью разряженной батареи в фонаре. Но это, что называется, мелочь. Я поинтересовался у председателя по поводу Вадима.

   - Говорят, Вадим, вернувшись, странный какой-то стал, - ответил он, - в бассейн стал ходить, на все сеансы, просиживал там с утра до вечера. С работы уволился и снова отправился в ту деревню, как ее, Ольховка, что ли? А ты, почему такой молчаливый? Рассказал бы, Никита, что у вас там получилось, отчет написал бы, а?

   У меня ни малейшего желания рассказывать, а тем более, отчеты писать не было. Я попрощался с председателем и поспешил уйти. Что случилось с Вадимом? Может, на него подействовали объятия колдуна вкупе с высоким напряжением? Я не собирался это выяснять. В ту ночь мне приснился сон. Со дна омута всплывал Вадим. Он звал меня, убеждал, говорил, что там людям открывается вся мудрость бытия. Я ему ничего не ответил. Ольховка была последним местом, куда я отправился бы в этой жизни.

--">