Анри Старфол - Яблоки

этих зеленых шапках буйством красок и обилием причудливых форм благоухали цветы. Они росли по одному, роскошные и редкие, как драгоценные камни, спадали вниз душистыми цветочными гирляндами или ползли будоражащим воображение махровым ковром по стволам и кронам деревьев. Вокруг разносилось блаженное пение птиц и шум изливающейся из специальных шлюзов воды, которая заполняла собой обилие речушек и небольших озер. На территории завода, в центре гигантского сада, стояло одно единственное здание. Пузатый небоскреб, выполненный в виде исполинского цветочного бутона гранатового цвета, мерцал в лучах заходящего солнца и мигал бесчисленным множеством датчиков и лампочек на антеннах, которые торчали из небоскреба, как тычинки из цветка. Черный автомобиль остановился недалеко от площадки для приземления челноков, отчитался приятным мужским баритоном о завершении маршрута и сменил цвет фар с красного на белые. Пока водитель с тоской поглаживал кожаный руль, девушка в фисташковом скафандре, не дожидаясь отца, выскочила из машины. Как маленький и счастливый ребенок, она со смехом побежала по сочной зеленой траве, стараясь разглядеть как можно больше. Девушка раскинула, руки, быстро закружилась на месте, и окружающее ее пространство слилось в единый, пестрый калейдоскоп. Под громкий смех, сливающийся с пением птиц, стройное тело упало на траву, уткнувшись небольшим реактором за спиной в землю. Она не чувствовала через ткани скафандра свежести и приятной колкости травы, но радостно водила по ней руками, трогала ее и щипала через свои черные перчатки. Внимание девушки привлекла россыпь желтых орхидей, которая величаво раскинулась в нише корней одного из деревьев. С озорной улыбкой, на четвереньках, девушка подползла к цветам и восторженно замерла перед ними. Рука коснулась нежного, хрупкого лепестка орхидеи, и восторженное выражение желтых глаз тут же сменилось горьким разочарованием. Она посмотрела на свою ладонь, укрытую надежными полимерами и крепко сжала ее. После, заговорщицки оглянувшись по сторонам, она ввела на встроенных в скафандр часах код, и шов перчатки с тихим шипением отслоился. Наблюдая за своими действиями, как за чем-то сокровенным, девушка стянула с бледной руки перчатку. Тонкие, дрожащие от нетерпения пальцы девушки потянулись к нежному цветку, который, казалось, был от нее на расстоянии целой жизни. Когда между подушечками пальцев и желаемой, живой нежностью лепестка оставалось одно мгновение, ее грубо схватили за руку и дернули назад. Мистер Стивенсон рывком поднял свою дочь и с округленными от ужаса глазами, ловким движением руки вернул ее черную перчатку на место. Не сказав ни слова, он потащил девушку через горбатый деревянный мостик в сторону гранатового небоскреба-бутона.

— Папа, пусти! Мне больно!

— Ты взрослая женщина, Хоуп, а ведешь себя, как маленькая, капризная девчонка! По приезду в Чикаго я расскажу о твоей глупой выходке матери!

— Я ничего такого не сделала!

— Думаешь, все это шутки? Баловство? Нам нельзя снимать защитный комплекс в среде без улучшенного электромагнитного поля! Нельзя нарушать герметичность! Нельзя дышать обычным кислородом! Эта необходимая, но справедливая плата за нашу жизнь! Прими это наконец!

— Я устала от такой жизни! Я не хотела ее! Это вы заставили меня!

— Не устраивай истерик! — мистер Стивенсон дернул ее за плечи. — Вспомни, кто ты и какая на тебе ответственность! Нам нужно думать о мероприятии!

Мимо прохаживающихся вдоль фасада здания охранников в синих костюмах они подошли к входу. Вместо дверей внутрь небоскреба вела круглая створка шлюза, украшенная мозаикой с изображением глади реки и водных кувшинок. При приближении отца и дочери она с тихим шипением открылась и пустила хозяев внутрь. Их со всех сторон обдало ударами пара, и с боков послышалось громкое гудение. Кислород, который запустили со своим приходом мистер Стивенсон и Хоуп, стал откачиваться из шлюза через воздухозаборники. После того, как дезинфекция была закончена, система изменила химический состав воздуха, и он приобрел лимонный оттенок. Мистер Стивенсон ввел на своих часах код и с двумя громкими щелчками снял шлем скафандра. Он вдохнул странный воздух полной грудью и широко улыбнулся дочери. Она, все еще обиженная за грубое обращение, гордо прошествовала вперед — в открытую створку шлюза, открывающую вид на внутреннее убранство вестибюля. С ней --">