Максим Вадимович Михайлов - Жена

Максим Михайлов Жена

…В тишине теплым покоем дышала ночь — словно где-то за ширмой реальности плескался легкий, улыбчивый джаз. Шаги тонули в бархатном уюте спальни, но жена все равно услышала их и сонно пошелестела одеялом. Вздох — словно дохнул ветерок.

— Привет, — тихий, с хрипотцой, голос, был бледен — слова возвращались из сонной пелены, а чувства пока еще оставались по ту сторону.

— Привет, — он, уже не таясь, шагнул к ложу. Прилег рядом, оперся на локоть и с улыбкой посмотрел на жену.

— Привет, — снова прошептала она, и вот они — даже не нотки, далекие искорки нежности затлели в голосе и принялись разгораться. У него на миг перехватило дыхание.

— Не спится?

— Ага. — Она пошевелилась, и в темноте он не увидел — ощутил пристальный взгляд черных, с призрачной поволокой глаз. — Без тебя не спится. Давай ко мне.

— Я тут. Засыпай.

Несколько минут они лежали молча. Тишина обволакивала и растворяла мысли, навевала дремотную тяжесть.

— О чем ты думаешь? — вопрос, древний, как само время. Наверное, его задавали мужьям еще пещерные жены, но он до сих пор звучит неожиданно.

Только не сегодня. Он поморгал, прогоняя внезапную сонливость.

— Да о всякой ерунде.

— Это о какой?

— О всякой, — смешок.

— Ну! — он не глядя видит, как она обиженно надувает губы.

— Ну правда. Обо всем, что в мире происходит. О катаклизмах, например.

— И что надумал?

— Да ничего хорошего. Не готовы мы к большой беде. Вот, к примеру, случись чума — и что?

— Лечили бы. От чумы в наше время почти не умирают.

— В наше время, малыш, бактерии мутируют.

— Ученые тоже, — она тихо хихикнула, и он улыбнулся в ответ. — Придумали бы что-нибудь.

— А если эпидемия? Как Черная смерть, только сегодня?

— Ну ты нашел, о чем среди ночи размышлять, — она недовольно поерзала и задумалась. — Пришлось бы открывать кучу стационаров, переводить химзаводы на производство этиотропных препаратов, открывать донорские станции.

— Хитрая. А если бы и это не помогло? Представь, доноров мало, а бактерия-мутант хорошо прячется, и при дезинтоксикации шесть из десяти пациентов заражаются заново.

— Ну что ты ужасы какие-то говоришь?

— Сама спросила.

Жена засопела и притихла. Он подождал, но разговор не продолжался.

— Ну извини, — осторожно шепнул он белому одеялу, — хочешь, не будем говорить об этом?

— Хочу, — проворчала она, но через мгновение дернулась. — А если палочка действует не в одиночку? Надо просто найти ее приятелей. Или слу-ушай, — жена азартно заворочалась, сонливости в голосе как не бывало, — а может, тут дело не в мутации? Вернее, мутацию ищут не там?

— Это как?

— Ну просто. Ты же говоришь, крупная эпидемия? Значит, лечить будут глобально — распылят с вертолета измененный бактериофаг, верно? И вирус бактерии должен пожрать, так?

— Допустим.

— Не допустим, а должен. А если вирус-мутант отъестся на бактериях-мутантах и мутирует дальше? Он перестанет уничтожать бактерии, а начнет изменять их строение. Тогда симптомы болезни будут выглядеть, как старые, а вот лечение потребуется совсем другое.

— То есть, бороться придется и с вирусом, и с бактерией?

— Не совсем. Главное — определить характер мутации, остановить ее развитие и уничтожить сначала вирус, а потом уже бороться с бактерией.

— То есть, сначала придется вылечить чумную палочку. — Он засмеялся, но глаза оставались задумчивыми, — ну ты даешь!

— Сам ты даешь, — засмеялась и она, — мне из-за тебя теперь всю ночь будут бактерии с вирусами сниться. Спи, милый, время позднее, — одеяло вспенилось, и над ним фонтанчиком плеснула бледная кисть, — хватит забивать голову всякими глупостями.

Долгое, неуверенное мгновение он медлил, но все-таки взял ее за руку, и маленькие пальцы удобно прикорнули в худой, но широкой ладони.

Жена засыпала, и пальцы подрагивали, истончаясь, пока не исчезли совсем, растворились в биомассе, заполнившей ложе — большой и округлый, увитый проводами и утыканный датчиками бассейн.

А он все лежал, едва дыша, и обнимал прохладный борт, сосредоточившись на призраке прикосновения, на едва ощутимом влажном следе ее руки.

* * *

Воздух за дверью был таким густым, что в легкие шел туго, с хрипом. Из полумертвой вентиляционной установки тянуло гарью и тленом. Двое лаборантов в серых халатах появились словно из ниоткуда, и --">