Евгений Шорстов - Лишённые сна

падали замертво.

Лёша прошёлся вдоль своего дома, завернул на соседнюю улицу, добрался до небольшой детской площадки рядом с гудящей трансформаторной будкой и чуть не вскрикнул от накатившей на него волны ужаса.

– Ты меня испугался? – тихо спросила симпатичная круглолицая девушка, что сидела на лавочке в тёмно-синем плаще и в неказистой серой шапочке.

– Нет, – ответил Лёша. Он приблизился к ней, и спросил: – Можно я присяду?

– Конечно, – ответила она.

– Холодно? – начал он снова, указав на шапочку.

– Холодно, – безразлично отмахнулась девушка.

– А тебя как зовут?

– Лана Романовна.

– Ого, – усмехнулся юноша, – а я тогда Алексей Викторович.

– Очень приятно.

Неловкую паузу заполнил шум машины, что промчалась по залитой водой дороге неподалёку.

– И часто ты вот так одна сидишь?

– Каждую ночь, – улыбнулась она, бросив на него заинтересованный взгляд.

– А… какого цвета у тебя глаза?

– Что? – удивлённо спросила Лана, схватившись за щёку.

– Глаза твои… – он замялся, – какого цвета?

– Ах, глаза, – отвечала она, не убирая руки от лица, – зелёные. А ты, – девушка взглянула на него, – тоже погрустить пришёл?

– Нет, я просто прогуляться вышел, вот… после дождя.

– Прогуляться… – она улыбнулась. – Я думала, ты на скамейку слёз пришёл.

– Это почему ещё слёз? – облегчённо выдохнув, поинтересовался Лёша.

– Не знаю, – пожала плечами Лана, – все её так называют… ну, я её так назвала. Люди приходят сюда плакать, ну или просто посидеть, подумать обо всём. Когда трансформатор гудит – не так страшно.

– А отчего должно быть страшно?

– От своего дыхания. – Она на мгновение умолкла и отвернулась. – Ты не боишься своего дыхания?

– Не боюсь, а с чего мне бояться?

– Пока ты его слышишь – ты жив, и постоянно думаешь о жизни, а где жизнь, там и… просто не могу сидеть дома, там все спят, а я ненавижу спать.

Лёша расплылся в улыбке.

– Я тоже, только всегда очень сильно хочу, у тебя так же?

– Нет, – грустно ответила она, опустив голову, – я просто не могу спать.

– Как Лишённые сна?

– Лишённые?.. – переспросила Лана, погладив бледную щёку.

– Ты ничего не знаешь про это? Их же видели в начале осени, снова около моего дома, – пояснил Лёша, – о них мало чего известно, но много чего говорят. Они выходят из заброшенного магазина, идут по улицам, пугают всех, а потом возвращаются. Я слышал, что Лишённые сна это что-то вроде ангелов, всезнающих существ.

– Какие же знание можно получить, если никогда не спать?

– Одно дело иметь проблемы со сном и мучиться от бессонницы, а другое – не нуждаться во сне. Только вот за свои знания они платят страшными муками.

– И они знают всё-всё? – по-детски наивно спрашивала Лана, поправляя неказистую шапку.

– Да, – кивнул Лёша, – все так говорят.

Девушка помолчала с минуту, а затем вдруг выпалила:

– Лёшенька, я замёрзла, мне пора. Не обижайся, ты мне очень понравился, я бы ещё поговорила, но не могу.

– Конечно, конечно, – кивал он, – хочешь, увидимся завтра?

– Завтра… давай завтра, – говорила она, уходя.

Весь следующий день вновь шёл дождь.

Проснувшись под вечер, Лёша перекусил и направился в ванную, где намеривался побриться и принять душ. Именно в тот момент, когда тонкая струйка воды выбежала из крана, ударилась об кафель и, заглушив звуки Лёшиного дыхания, устремилась в слив, он впервые всерьёз задумался о своей смертности. Ему вспомнились слова Ланы: «Пока ты его слышишь – ты жив, и постоянно думаешь о жизни, а где жизнь, там и…» И что же она имела в виду? Смерть? Точно, её, вездесущую и неотвратимую. Лёша подумал, что вот так же вода текла из этого крана, когда он стоял перед ним совсем ещё ребёнком, затем подростком и юношей, и представил, как будет стоять на этом месте в последний раз уже совсем дряхлым стариком.

Его пробрала дрожь, он испугался, что рано или поздно вся жизнь останется за плечами, утечёт в водосток, подобно струйке воды, так же незаметно, как уже утекло детство; а умирать так не хотелось. И, казалось, причин для столь ранней паники совсем не было, но Лёша никак не мог успокоиться, утихомирить свой поток мыслей, что всё глубже и глубже закапывал его в тревогу и смятение.

Наконец он сдался, признал – да, я умру. Но долгожданная лёгкость не пришла к нему, и зловещий поток мыслей не завершился, а надменно сменил курс и перескочил на другую тему. Теперь Лёша, глядя прямо в глаза своему отражению и плавно --">