Барталомей Соло - 013

портреты или на крайний случай пойду играть на флейте». «Не дури! – восклицали они в один голос. – На стихах и рисунках не заработаешь! К тому же тебе никто не будет платить пенсию, когда ты состаришься, если ты всю жизнь проиграешь на флейте». «Так, значит, я живу, чтобы обеспечить себе старость?», – недоумевал он. «Можно и так сказать». Разговор всегда заканчивался на этой фразе. Здесь всегда ставилась точка без права продолжать.

Он так и жил – следовал вместе со всеми по течению, взрослел и копил в себе негодование. Он понимал, что жизнь его проходит, и с недоумением взирал на всех этих людей, создавших вокруг себя мнимую завесу удовлетворенности. Неужели нет в этом городе человека, который хотя бы изредка думает о том же? А может быть, вся проблема в нем самом?

Однажды он встретил Человека. Тот пил горячий чай в одном из кафетериев на углу, где любил собираться всякий сброд, именуемый так порядочными жителями города. Тогда шел сильный дождь, но Человека это, казалось, вовсе не смущало. Он был облачен в ярко-желтый плащ по колено, на голове его красовалась широкополая шляпа, а на носу причудливо блестело пенсне. Человек, заприметив его, снял шляпу и улыбнулся, всем видом располагая к беседе. Ему сразу стало понятно, что незнакомец этот весьма не прост. Он резко выделялся на фоне этой безжизненной серой массы, текущей от мест своего проживания к местам своего времяпрепровождения. В глазах Человека блестел огонек, и он сразу понял – Человек счастлив! Впервые он встретил того, кто был по-настоящему счастлив. Впервые за всю свою жизнь.

– Здравствуй, – проговорил Человек, и по акценту он понял, что этот тип не из здешних мест.

– Привет, – неуверенно ответил он. – Могу я присоединиться?

– Конечно, – кивнул Человек и подвинулся. Он встал рядом, заказав себе кружку чаю.

– Чем вы занимаетесь? – спросил он.

– Я художник, – ответил Человек, отхлебнув немного, и улыбнулся. Улыбнулся по-настоящему, а не для протокола, как делали это коллеги и знакомые.

Он вздрогнул и едва не расплакался от зависти. Но позже вспомнил кое-что и сказал:

– В нашем городе нет художников.

– А я и не из вашего города, – пожал плечами Человек.

– Откуда же тогда? – удивился он.

– Из своего собственного, – как ни в чем не бывало ответил мужчина в желтом плаще.

– А как он называется? – недоверчиво покосившись на Человека, спросил он.

– Как я сам захочу.

Он снова с недоверием посмотрел на странного Человека и хлебнул горячего чаю.

– А раньше вы тоже здесь жили?

– Жил, – кивнул мужчина. – Как и все. А потом ушел и стал жить в своем собственном городе.

Ему с трудом верилось в то, что говорит Человек, однако он почему-то наверняка знал, что все сказанное им – чистая правда.

– Ты тоже хотел бы жить в собственном городе? – вдруг спросил мужчина в желтом плаще, и он вздрогнул. Казалось, он прочитал его мысли.

– Это невозможно, – ответил он.

– Я тоже так думал. Однако, как видишь, все возможно.

– Но…

– Никаких «но», запомни, – покачал пальцем Человек. – Для этого нужно лишь пройти по Пути, однако не каждый осмелится ступить на этот Путь, и уж тем более не каждый сумеет пройти по нему до конца.

Он поэтично взглянул на север, туда, где начинался Путь. С самых юных лет говорить о Пути было под строжайшим запретом. Это был страшный сон для детей, что-то неисполнимое для взрослых и нечто мифическое для стариков. Путь из года в год обрастал сотней легенд, о нем шепотом говорили за ужином подвыпившие товарищи и порицали те, кто занимал весьма высокое положение в социальной лестнице. Практически все, кто уходил по Пути, возвращались обратно в город. Остальные, пусть их было и весьма немного, пропадали бесследно. Судьба их была неизвестна, и многие говорили, что их поглотила смерть. Как бы там ни было, человек, ушедший когда-то по Пути и дошедший до конца, теперь стоял напротив него и говорил с ним.

– Дерзай, мой друг, – проговорил мужчина в желтом плаще и, сделав последний глоток, отправился прочь.

Он хотел крикнуть ему вслед, хотел задать тысячу вопросов и, вообще, хотел пойти вместе с ним, но почему-то не решился. С той самой встречи он жил только мыслями о Пути. Когда выдавалось свободное время, он ходил в северный квартал и часами смотрел на тот самый Путь, свесив ноги с высоченного утеса. Здесь веяло опасностью и неопределенностью. Неужели кто-то способен пройти по этому Пути? Неужели у человека хватит решимости, --">