Владимир Юрьевич Карасев - Сказ про то, как Борис Александрович за знанием ходил

потерял сознание.

В темнеющем вечернем небе появились первые звёзды. С трудом открыв глаза, Борис Александрович смотрел на них и удивлялся. Звёздочки, ласково мерцая, начали водить хоровод, постепенно приближаясь к ратнику. Вот они закружились сильнее. Уже трудно было разобрать каждую в отдельности. И, внезапно, их кружение превратилось в образ женского лица, удивительной красоты. И это видение, что-то ласково и нежно говоря Борису Александровичу, стало приближаться к нему всё ближе и ближе, и стало как бы растворяться в нём. Он попытался что-то спросить, но не смог. Тело стало коченеть, и он опять потерял сознание.

Все мысли его с ужасом столпились у края бездонной пропасти, которая образовалась в разуме его, постепенно расширяясь и расширяясь.

– Может, убежим, пока не поздно? – осторожно предложила одна мысль.

– Негоже это, сестрички, – грустно сказала маленькая мыслюшечка, и замерцала нежно фиолетовым светом. – Это дом наш. И судьбу свою мы с ним разделить должны. Так давайте сделаем это достойно и споём нашу Прощальную песню.

Мысли обнялись и медленно закружились в величавом хороводе. И затянули песню. Песню трогательную, гордую, торжественную и необыкновенно красивую. И в этой величественной гармонии ощущалась музыка гимна жизни. Тот жизнеутверждающий торжественный гимн, который звучать может только на грани смерти. И песнь эта Прощальная распространилась повсюду, и услышать её мог каждый, кто музыку мыслей читать умеет. И птицы замерли, и ветер стих, и даже звёзды мерцать перестали. Ибо этот момент, момент смерти, как и момент рождения для Вселенной весьма значимым является.

– Вот он, Ядвига Борисовна, здесь лежит. Сюда, скорее!

К Акиму подбежали братья его и Ядвига Борисовна. Она встала на колени у головы Бориса Александровича.

– Поднимите ему голову. Осторожно. Так держите. Сейчас. Сейчас. Крепись, ратник!

Она достала из кармана сарафана прозрачный пузырек с какой-то жидкостью и осторожно стала вливать в рот Борису Александровичу.

– Это что, – спросил Аким.

– Биоактивный раствор. Активизирует иммунную систему и останавливает негативные процессы.

– Ага, живая вода, что ли?

– Ну, что-то вроде этого. Всё, несите в избушку и кладите его на стол. Осторожнее только.

Ратника подняли и аккуратно понесли в избушку Бабы яги, весящую над пропастью.

Часть 12. Эпилог

Тишина потихоньку отступала. Стали ощущаться какие-то шорохи, тихие, приглушённые голоса. Кто-то вытер пот с его лба и нежно положил тёплую ладонь на его щеку. Неторопливо сознание возвращалось к Борису Александровичу. Он приоткрыл глаза. Зрение ещё не совсем восстановилось. Но постепенно мутная и расплывчатая картина стала приобретать чёткость, и сложилось в образ молодого девичьего лица, которое с обеспокоенной нежностью вглядывалось в глаза ратника. Этот образ, как две капли воды, походил на то видение, что на скале звёзды ему показали. Девичьи глаза вспыхнули радостью.

– Дядя Аким, он очнулся. Побегу всех обрадую.

Видение исчезло. Послышался звук закрывшейся двери и радостный голос с улицы:

– Он очнулся! Всё хорошо!

Какие-то одобрительные голоса. И всё стихло.

Мысль-нянька сидела в окружении молодых, недавно появившихся мыслюх. Она заканчивала рассказ о битве с бароном. Мелюзга сидела, раскрыв рот. Некоторым было очень страшно.

– Вот так это было, – закончила рассказ мысль-нянька.

Вперёд вышла маленькая мыслюха. Её можно было представить, как худенькую девчонку, с двумя большими бантами, огромными глазами и вздёрнутым носиком. Выставив вперёд ножку и пристукивая ей, она, прищурив глаза, ехидно спросила:

– А почему он сейчас её не поцеловал?

Мысль-нянька смутилась.

– Почему, почему…. Вот придет воспитатель ваш, у него и спрашивайте.

Из туманности разума появилась бывшая маленькая мыслюшечка. Она стала уже не маленькой. Повзрослела, возмужала, и по-прежнему элегантно мерцала серебристым нежно-голубым сиянием.

– Я вижу, малыши, у вас вопросы появляются? Время наших занятий подошло. Пойдемте в ваш детский закуток, там и поговорим.

И она величаво направилась к детскому закутку. Малышки, как цыплята за курицей-мамой, галдящим роем побежали за ней.

– Почему, почему, – провожая их взглядом, рассуждала мысль-нянька. – Да просто мысль такая ему ещё в голову не приходила. Не было её у нас.

Она улыбнулась.

– Вот ты подрастешь немного, молявочка моя, тогда и посмотрим, что --">