Александр Эпиницкий - Затмение

окружившие меня запахи смолистой ели и мокрой травы, диких цветов, ягод, грибов, озерного ила, муравейников, улиток и прочей флоры и фауны. Кроме того, стыдиться мне было уже не перед кем: дядя Толя спустил лодку на воду, а Светка вообще куда-то исчезла…

* * *

Здесь автор вынужден извиниться перед читателем и прерваться из-за сложности продолжить описание идиллии, которая не повторится с ним больше никогда, разве только в его воспоминаниях. Впрочем, любопытствующие могут спросить: "Что же было дальше?" А дальше было упоительное купание в реке, весёлая рыбалка и ловля раков, настоящая уха из котелка, небезопасные блуждания по лесу и лазанье по деревьям, любование звездами, лежа на траве с соломинкой в зубах, восхищение замысловатой и интеллигентной беседой взрослых у предвечернего костра, звуки легких мелодий походных песен, первый невинный детский поцелуй и вид космического восторга блеска чужих глаз, причиной которого являешься ты сам… В общем, было всё то самое обыкновенное счастье, которые, наверное, многие испытывали в детстве.

Случай в подземке

Под Новый год случаются самые удивительные события… И самые обычные события тоже случаются под Новый год.

Понедельник. Последний понедельник в уходящем году. Рабочий день закончился. В столице суета. Метрополитен переполнен людьми. Их очень много. Очень. Часть этого множества, и довольно-таки значительная, находится под землей, на платформе. Люди спешат, но не все хотят заходить в прибывший на второй путь поезд; в нём даже яблоку негде упасть. Положение мог бы поправить городничий, но он не ездит на метро. Этот поезд уже семь минут стоит без движения; а люди всё прибывают и прибывают. Нервы не на пределе, но они накаляются.

– Как вас вообще в метро пустили с этой ёлкой? С такой ёлкой нужно ехать на такси, – раздраженно бурчит себе под нос женщина в одном из вагонов. Она с трудом держится на ногах. В руках у неё тяжелые сумки. Одной рукой, где сумка полегче, она то и дело утирает со лба капельки растаявших снежинок. Ей душно.

Слова женщины были произнесены в пол, но явно обращены к мужчине средних лет; он совсем недавно протиснулся в вагон с завернутой в сетку новогодней елью, по высоте немного недостающей до его плеча. После него в вагон отважились пробраться лишь трое молодых людей и какой-то бодрый старичок, из-за чего мужчине с ёлкой каждый раз приходилось напирать на женщину с сумками.

– Мне всего две остановки, – сказал виновато мужчина. – Впрочем, я, пожалуй, выйду.

– Молодой человек, не нужно выходить, – услышал он приятный бархатистый голос. – Идите сюда, на мое место. Здесь вы никому не помешаете.

Он оглянулся на этот голос и в трех шагах от себя увидел девушку с большими наушниками на шее. Разделяющие их пассажиры потеснились, и вот – раз-два – мужчина уже около неё; размещает ёлку в углу между закрытой дверью и поручнем сиденья.

– Спасибо вам. Вы очень, очень добры. И очень любезны, – произнес он в пол-оборота, продолжая копаться со своим несчастным деревом. Обернувшись, он внимательнее разглядел свою спасительницу и полушепотом добавил: «И, извините, вы очень красивы».

Ещё две минуты прошло в переполненном вагоне как целая вечность. За это время случилось лишь одно примечательное для всех событие. Какому-то юноше в пышной меховой шапке и длиннополом пуховике (он долго сидя спал и время от времени бормотал себе под нос тосты в честь «всех женщин нашего отдела») вдруг поплохело; он очнулся, снял с себя шапку, прикрыл ею свой рот и, пошатываясь, вышел на платформу, устремившись к выходу. Пассажиры, за исключением дамы с сумками, сочувственно проводили его взглядами: все были убеждены, что свежий воздух этому юноше будет на пользу. Между тем дама с сумками села на освободившееся место. Обстановка вокруг неё несколько разрядилась.

– У меня такое предчувствие, что должно что-то произойти, – обратилась девушка с наушниками к мужчине с ёлкой (видимо, любой человек с ёлкой да ещё в метро внушает особое доверие людям; с таким человеком можно не только легко и совершенно безопасно повздорить, но и скоротать время за приятной беседой).

– Могу вас утешить: с нами каждую секунду что‑то происходит; а с кем-то это происходит даже чаще. И потом, судя по тому, что мы стоим без движения уже десять минут, это «что-то» уже произошло.

– Вы философ?

– Нет, я просто устал. Как вас зовут?

– Настя.

– Настя, я Иван. Я понимаю, что вы --">