Иван Владимирович Булавин - Проводник в будущее (СИ)

  Я от таких предложений слегка растерялся. Но потом решительно выдохнул и сказал:

  - Буду.

  - Пойдём домой, - она взяла меня за руку, и мы вместе медленно пошли по асфальтовой дорожке в сторону общежития.

  Эпилог

  Александр Державин, известный в определённых кругах, как Панцирь, открыл глаза. Увиденное его удивило, потом испугало, потом у него появилась робкая надежда. Впрочем, полной уверенности, что окружающая действительность не является плодом его больного воображения, у него не было. Его ранили, тяжело и, вроде бы, даже смертельно, а теперь умирающий мозг галлюцинирует, показывая ему картинки другой реальности. Реальность, правда, была привлекательной.

  Дотянувшись, он крепко ущипнул себя за руку, за то место, где не было хитиновых пластин. Помогло слабо. Картинка ночного города, что стояла перед глазами, никуда не исчезла. Современного города, в котором ярко светят уличные фонари, горит свет в окнах высотных домов, а на дороге, что проходила в двух шагах, то и дело проносятся автомобили.

  Сам он лежал на большой клумбе, где понемногу начинала пробиваться зелёная трава. Напрягая все силы, он встал и осмотрелся. Осмотр начал с себя. Тут же был весьма озадачен увиденным. Куртка была насквозь пропитана кровью, в ней сохранились дыры от пуль. А вот самих ранений не было, на коже остались странные следы, мало похожие на шрамы от пулевых ранений. При этом они даже не болели, только слабость сохранилась. Что за фигня тут творится?

  Он окинул взглядом окружающее пространство. Взгляд этот упёрся в стоявшие неподалёку машины. Их было три. Первая вопросов не вызывала, это было такси, обычная недорогая иномарка с нарисованными на борту шашечками. А рядом стоял белый микроавтобус скорой помощи, на крыше которого ещё мигали маячки, а чуть поодаль остановился и УАЗ-Патриот, уже в другой раскраске, но тоже вполне узнаваемый по надписи "Полиция" на борту.

  Около них стояли люди, медики в синей униформе откровенно скучали, им здесь было нечего делать, а потому они уже собирались уезжать. Зато двое мужчин в полицейской форме старательно допрашивали ещё двоих одетых в гражданскую одежду. Один был нерусским, явно выходец из Средней Азии, очевидно, он и был водителем такси. Второй производил впечатление офисного работника, высокий, худой и чуть сутулый, одет в хороший костюм, в котором ему было довольно холодно, отчего он поднял воротник.

  Преодолевая слабость, Панцирь попытался встать. Но на него и так уже обратили внимание. Один из полицейских, убрав в папку несколько исписанных листов бумаги, направился в его сторону.

  - Не подходите! - крикнул Панцирь, то есть, попытался крикнуть, а на деле вышел только громкий шёпот. - Не подходите близко, я могу быть заражён.

  - В чём дело, гражданин? - строго спросил полицейский с погонами старшего сержанта, и тут же, покосившись на его изорванную и окровавленную одежду, добавил. - Вы ранены?

  - Да, ранен, но это неважно, - он пытался сформулировать свою мысль, но выходило плохо, в голове всё ещё стоял туман, а мысли путались. - Не подходите близко, я могу бить заражён. Пусть медики в защитных костюмах возьмут меня и отвезут в карантин.

  - Что с ним? - спросил второй сотрудник, теперь уже капитан, подошедший сзади. Тут он разглядел кобуру на бедре у Панциря. - Оружие, бросьте оружие!

  Рука капитана, а за ним и сержанта потянулась к табельному пистолету.

  - Да, бросаю, смотрите, - Панцирь осторожно, двумя пальцами вынул Ярыгина из кобуры и бросил впереди себя. - Больше ничего нет, даже ножа, позовите медиков.

  - Кто вы такой? - настойчиво повторил капитан, теперь он не сводил взгляд с лежавшего на траве пистолета, но подходить пока не рисковал. Слова Панциря о заражении воспринял всерьёз.

  - Какой сейчас день и год? - вместо ответа спросил Панцирь.

  - Две тысячи двадцать первый, - спокойно ответил сержант. - Тридцатое апреля.

  В голове у Панциря сложились кусочки пазла,

--">