Владимир Емельянович Береговенко - Выкидной маршрут (СИ)

выглядит не по-настоящему. Это совсем не то, что рассказывал мне отец. Ни о каких химических танках я от него не слышал. Действительно, на Халхин-Голе отец воевал в составе 38 армии. Но никакими подробностями танковой атаки он со мной не делился. Отец, вообще, как и большинство фронтовиков, не слишком любил рассказывать о войне. А мог бы многое рассказать, если бы хотел. Ведь он был кадровым военным, а Халхин-Гол встретил уже в звании техника-лейтенанта. Так что, если бы сон был настоящим, то на месте отца был бы не простой водитель, а командир танка. Интересный поворот. Сейчас начинаю вспоминать, кого мне напомнил этот лейтенант во сне. Что-то я совсем запутался. Это был только сон, и не более.

  Но вот этот эпизод с колонной пленных японцев действительно мне приснился видимо под впечатлением от отцовских воспоминаний. Это он мне рассказывал, как на него бросился пленный с ножом в руке, и как конвоир того японца одним выстрелом застрелил самурая из винтовки. Отец так и не понял, почему японец решил отомстить именно ему. Он просто стоял на обочине дороги, как и все остальные танкисты их бригады, спокойно наблюдал за колонной. Мне этот случай запомнился, потому что отец его пересказывал много раз. Он всегда при этом удивлялся, что японец выбрал именно его. Видно было, что папа переживал, что из-за него погиб человек.

  Но хватит вспоминать какие-то вымышленные события. Лучше отдохнуть после долгого пути вверх. Какое синее, бескрайнее небо. Ни облачка. И боль, наконец, утихла. Сейчас прилетит вертолёт и всё закончится. Подлечусь, и снова буду плестись в маршруте за моим шефом, а потом, у вечернего костра, слушать его бесконечные байки.

  Только что-то потемнело. Наверное, наступает тихий вечер. Такие уютные сумерки приходят после долгого-долгого маршрута. Дневная усталость залепляет глаза. Всё кажется каким-то ненастоящим и загадочным: костер, сосны, борта палатки, тёмное звездное небо. Точно как сейчас. Только не хватает знакомых фигурок людей вокруг огня. Плохо одному. Скорее бы вертолёт. Пока я не заснул и не упустил его появления.

  Вот, наконец, послышался пока далекий стук двигателя. Он всё ближе, ближе. Видимо машина села совсем рядом. Только плохо, что совсем стемнело и ничего не видно. Боюсь, как бы ни прошли мимо меня. Но, нет, нашли. Первым, безусловно, ко мне приближается мой шеф. Наклонился и что-то спрашивает. Видимо не очень доволен, что вышла такая задержка. Ну его, переживали и не такое. А вот перед глазами появилось лицо мамы. А она что здесь делает? Когда это успели ей сказать, что я пропал? Но, вообще-то, чудесно получилось, что мама здесь. Она улыбается и что-то говорит. Жаль, что ничего не слышно, но, значит, всё будет хорошо. Теперь можно и поспать.

  Эпилог

  Моего техника мы нашли не сразу. Сначала увидели изувеченный вертолёт. Рядом находилось то, что осталось от пилота. А Володю мы нашли по бурой полосе, идущей от кабины до самого верха кратера.

  Он прополз от места аварии на удивительно большое расстояние, видимо не меньше километра. Как это могло произойти, чтобы человек с переломанными костями смог подняться так высоко? Не спрашивайте. Это можно было бы объяснить тем, что он покалечился уже после падения вертолета. Врач, который проводил вскрытие, сказал мне по секрету, что у Володьки были сломаны кости всех четырех конечностей. С такими переломами не только тысячи метров, и одного метра не сделаешь. Правда, куры, например, даже с отрезанной головой могут некоторое время бегать. Но это куры, а не человек.

  Еще одна загадка меня до сих пор удивляет - выражение его лица. Он лежал на спине с широко открытыми глазами и словно улыбался. Видимо он увидел в вышине нечто такое, что его совершенно успокоило.

--">