Роман Валерьевич Злотников - И снова здравствуйте!

отдавать. А ну как юному сынуле с неокрепшей психикой факт письма от столь знаменитых людей так врежет по мозгам, что они протекут? Но, потом, всё-таки, отдали. Письмо было от Бориса Натановича. Он по-доброму хвалил за задумку, советовал дерзать, но к работе отнестись серьёзно — сделать рисунки звездолётов, схемы планетных систем, нарисовать карту планеты, на которую прилетят космонавты… а ещё — заняться правописанием. Подучить правила, поработать над пунктуацией. Уж больно много ошибок наделал в письме будущий знаменитый писатель… Ответ и обрадовал, и разочаровал. Разочаровал тем, что вот не оценили мэтры и корифеи мой гениальный сюжет, не стали писать по нему книжку, то есть взяли и всю мою работу на меня же и скинули. И, поскольку, как уже упоминалось, писать я не любил — никакой книжки тогда не родилось. Хотя карту планеты и нарисовал. А также парочку звездолётов. Поскольку как раз в это же время заканчивал детскую художественную школу. Так что с рисованием у меня всё было более-менее. Не отлично, нет, а так — между тройкой и четвёркой. По меркам художественной школы, естественно… Хотя в общеобразовательной школе я учился как раз хорошо. Даже отлично. Вследствие чего являлся непременным участником всяческих общешкольных и городских олимпиад по физике и математике. А пару раз добирался и до республиканских…

Вернувшись с прогулки, я вытащил из холодильника одноразовые судки с готовой едой, которую, время от времени, заказывал в одной из служб доставки. Время от времени, потому что дети и внуки меня не забывали и регулярно подкидывали мне чего-нибудь вкусненького. Так что, по большей части, чего поесть из домашнего у меня почти всегда было. Ну а когда случались нестыковки — я вполне себе обходился службами доставки. Увы, сам я готовить не умел. Ничего. Даже извечно мужские блюда вроде шашлыка или ухи. В юности не сподобился, а потом с такой мастерицей как моя Алёнка учиться этому мне не было никакой необходимости…

После обеда работа пошла чуток поживее. Ну, дык, после прогулки-то… Мне вообще лучше всего думалось над сюжетом в движении. Это пошло ещё с военного училища. Про нашу «альма матер» шутили, что идти туда нужно только в случае, если хочешь научиться не только стрелять как ковбой, но и бегать как его лошадь. И, по большому счёту, были совершенно правы. Ежемесячно каждая курсантская рота уходила из училища на, минимум, два полевых выхода. Один из них — на стрельбище, располагавшееся в двадцати восьми километрах от училища, занимавшего комплекс зданий в самом центре Саратова, в паре кварталов от вокзала, напротив университета, первые постройки которого относились ещё к тридцатым годам прошлого столетия, а второй — в учебный центр, расстояние до которого составляло всего двадцать два километра. Причём, все три первых курса курсанты тихо материли учебный отдел, каковой исключительно по неизбывной тупости (ну а как иначе-то!) всегда планировал двухдневные выходы на стрельбище и трёхдневные в учебный центр на разные недели. Ведь дураку же ясно, что всё можно сделать за одну неделю. Ибо стрельбище и учебный центр располагались всего в шести с небольшим километрах друг от друга. То есть в понедельник можно было уйти в учебный центр, в среду вечером, после занятий, быстро добежать до стрельбища (шесть километров — это не слишком сложный марш-бросок длительностью не больше часа даже в полной выкладке), а в пятницу после обеда спокойненько выдвинуться обратно в училище… И только на четвёртом курсе, когда наш батальон прошёл через масштабные трёхдневные двусторонние учения, за время которых мы только маршами, без учёта разворачивания в боевые порядки и последующих учебных атак, а так же окапываний, ночных поисков и засад, отмахали сто пятьдесят восемь километров, после которых вернулись в расположение отнюдь не измученными и еле живыми, а вполне себе в полной готовности не только к бою, но и к увольнениям, до всех дошло почему нас ежемесячно так гоняли… Вот во время этих унылых ежемесячных маршей я и начал пересказывать ребятам из своего курсантского взвода книги, которые успел прочитать. А к концу второго курса прочитанные книги закончились, и я начал, так сказать, нести отсебятину. В начале четвёртого я в этом признался. Реакция оказалась вполне благожелательной:

— Да поняли мы уже всё давно. Ты не ссы — у тебя получается. Так что давай — неси свою пургу дальше!

Вот, похоже, именно тогда у меня и --">