Иван Владимирович Булавин - Хромой (СИ)

светиться под камерой (надо было надеть толстовку с капюшоном, да кто же знал) я подошёл к окошку кассы.

  - Кеторолак, найз, ибупрофен, - начал я перечислять.

  - Всё есть, - ответила мне миловидная девушка в белом халате. - Что дать?

  - Всё, - ответил я. - По две пачки.

  - Ибупрофен двести или четыреста?

  - Четыреста.

  - Таблетки или капсулы?

  - Что дадите, и ещё, бутылку воды, негазированной, да, вот эту, спасибо.

  Расплатившись, я вышел на улицу и, ковыляя вперёд, стал выковыривать таблетки из блистеров. А они выковыриваться не хотели, норовили упасть на асфальт и там потеряться. Наконец, я закинул в рот горсть пилюль и запил их большим глотком воды. Так, одной проблемой меньше.

  Побродив ещё по улицам, я пристроился на лавочке в парке. Домой теперь нельзя, там меня уже ждут и хорошо, если полиция, а не очередной псих с топором. Вообще никуда теперь нельзя, в гостинице и то паспорт спросят. Паспорт у меня есть, да лучше его никому не показывать. Может, зря я бегаю? Пойти сдаться и рассказать, как дело было? Что они сделают? Не поверят и посадят в камеру? Допустим. А потом следующий сотрудник съедет с катушек и просто расстреляет меня через решётку. Прелестно. Значит, лучше бегать. Пока бегу, буду жить. Только бы ещё транспорт какой добыть, а то на хромой ноге далеко не убежишь. Нога плоха ещё и тем, что хромота очень приметна, её запомнили, издали в глаза бросается и никуда её не спрячешь.

  Таблетки начали действовать, боль постепенно утихала, я расслабился и через полчаса начал мирно засыпать под стрекотание ночных насекомых. Один раз меня разбудила сирена, зазвучавшая где-то вдалеке. Меня ищут? На факт, может, вообще, скорая помощь или пожарные, я их по звуку не различаю.

  Я тяжко вздохнул. Ещё сегодня днём у меня была жизнь... Хотя, давайте будем откровенны, какая там жизнь? Волк-одиночка в тесной квартирке. Ни жены, ни детей, немногочисленных друзей вижу редко. Работа-дом-работа. Даже жена бросила, променяв на кого-то. Не я её бросил, а она меня. Я-то её любил, я её... Тут снова в голове стало мутнеть, как будто плёнку с записью воспоминаний облили чернилами, я напрягся, копаясь в воспоминаниях, но не смог ничего вспомнить. Помню, что был женат, помню дату свадьбы, как и дату развода, но при этом не могу вспомнить лицо своей жены. Не могу и всё. Не могу даже сказать, какая она была, высокая и худая, или маленькая и толстая. Помню, как мы с ней ругались, но не помню из-за чего. От осознания этого у меня весь сон слетел.

  Идиотизм какой-то. Шизофрения подкралась. Или просто с памятью беда? Может, это вообще всё мои глюки? Может, на меня вовсе никто и не покушался, а я сам на всех нападал? Сначала избил несчастного Юрку, а потом и офицера полиции палкой приложил, до кучи забрав пистолет. И теперь на свободе бегает опасный псих с оружием.

  Вспомнив безумные глаза Юрки, я передумал. Нет, никакой я не псих. С памятью у меня и правда плохо, но это, видимо, нервное, пройдёт со временем, а меня в самом деле пытаются убить, и будут пытаться дальше. Придётся бежать и прятаться. Или защищаться.

  Я вынул из-за пояса трофейный пистолет, попытавшись рассмотреть его в свете, падающем от далёкого уличного фонаря. Оружие как оружие. Восемь патронов в обойме, теперь уже семь. Запасная обойма осталась у хозяина. Стрелять я умею, армия, как ни странно, не забылась, все события помню отлично, и лица сослуживцев, и командиров, хоть уже и десять лет прошло. Не хочется никого убивать, так ведь не я это начал.

  Спрятав пистолет, я свернулся калачиком на лавке и, некоторое время поворочавшись, благополучно заснул.

  Глава вторая

  Проснулся я на рассвете, когда небо на востоке только начинало светлеть. От неудобного положения болела спина, да и нога снова давала о себе знать, действие таблеток давно закончилось. Разбудили меня чьи-то голоса, звучавшие поблизости. Несколько человек, молодые, бодро о чём-то разговаривали.

  Я осторожно привстал с лавки и, стараясь по возможности не шуметь, отошёл под

--">