(Леонардо НеДаВинчиный) - Дорога, ведущая в небо (СИ)

«Молодец я. Сегодня схомячу целиком лимонный пирог мамаши Лошадиной морды»: мысль вызвала слюноотделение, проснувшийся желудок заурчал, заглушая шаги и звяканье. В «зале» кто-то прибирался. Петра возится? Погрозив пальцем провинившемуся вчера сухопарнику, Ханджи вылезла из подвала.

— Хай, — приветственно кивнув офицеру, Петра смахнула объедки в черный мешок. — Что решили?

— Узбагойся, варежку разевать рядовым по-прежнему не положено. Но все будет хорошо. Я узнавала. — Притухшая блондиночка рывком затянула завязки. — Пойду досплю, чутка. — Поправляя косуху, которая была велика размеров на шесть, Ханджи поставила ногу на ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж, босая пятка диагностировала гладкое дерево и растоптанный окурок. — И тут вымой. Капрал ненавидит срач.

— Обязательно, сержант, — наивно-васильковые глаза восторженно распахнулись. Подхватив в каждую руку по брякающему пустыми бутылками мешку, Петра заторопилась к выходу.

Вот кто бы бегом прыгнул на член Ривая. Только если он когда-то поебывал баб, то это было в кайнозое и ваще — враки. Плавно отворившаяся дверь выпустила на волю запах секса и удовлетворенного мужика, слегка разбавленный свежестью горящей рыжим пламенем осени. Привалившись задницей к спине сопящего, Ханджи почти удалось уплыть в размытую полуявь. Не вышло. Карман брошенной возле кровати косухи тренькнул эсмской. «Через 5 часов». Два слова. Одна цифра. Капрал набирал короткий ответ, потягивая крепко заваренный чай в сером от сырости номере мотеля… Отогнав слишком реалистичное видение коротким взмахом руки, сержант «Титанов» села на постели. Дрема, огорченно коснувшись опухших усталостью век, исчезла до лучших времен. А сержанту пора приступать к исполнению своих обязанностей. Нет. Не обязанностей — долга. Но для начала надо бы подмыться. Хорошо, Ралл не заметила текущую по ногам кончу.

— Родное сердце, есть тема, — не дожидаясь ответа, Ханджи нажала отбой. Разговор предстоял — мама не горюй. И тонуть в энтузиазме Йегера «Есть поручение? Говно-вопрос — выполню! Обязательно!» не было ни малейшего желания.

Она полдня копалась в мелких делах. Бдила у самогонного аппарата, гоняла взад-назад запыхавшегося салагу-Армина. Заглянув на склад, откопала в старье косуху Закклая: ее так и упаковали с дыркой от пули и засохшей кровью. Сейчас кровь выглядела заскорузлой грязью. Черное на черном. Выстрел рядового «Рыцарей дорог» пробил сердце, навсегда вышибив из седла Президента. Именно так — с большой буквы. Эх, было времечко… «Титаны» держали власть от пафосных пляжей Майями до накаченного наркотой Лос-Анжелеса. Филиалом в Вегасе жестко управлял Командор. Капрал с летучим отрядом однопроцентников только угрозой появления заставлял рябых панчо и скалящихся грилзами ниггеров поджать хвосты. Вместе с Гришей она варила мет в оборудованном трейлере на краю пустыни Блэк-Рок у предгорий Сьерра-Невада. Трафик дури из Сальвадора через Тихуану рос день ото дня. Автоматы Узи, Калаши, Глоки шли нарасхват, как свадебные платья в черную пятницу. Отлаженная Закклаем схема — сектор Газа-Майями-Веракрус — работала без сбоев. Баксы текли рекой. Все рухнуло к чертовой тетке из-за жадности, чокнутого Гриши и мальчика-мажора, которому вставило поиграть в крутого байкера. Впрочем, ничего нового… Ханджи вышла на крыльцо. Где там Йегер болтается?

Октябрь дохнул в лицо мягкостью вечернего ветра. Сухо. Пока — сухо. Скоро зарядят дожди. Несмотря на триумфальное наступление осени на средний Айдахо, солнце радовало теплом индейского лета.

— Хан? — вопрос читался в голосе, в сведенных бровях, в пальцах, нервно теребящих отворот косухи (всего три месяца назад Йегер получил право носить нашивки рядового). — Для меня есть серьезное дело? Я готов.

Отчаянное желание пацана держаться по-взрослому заставило сержанта отвернуться, пряча улыбку в кулак:

— Дело важное, прям пиздец, — Ханджи пнула подвернувшийся на плиточной дорожке камешек, — Давай, прогуляемся.

Напряжение повисло тяжестью грозовой тучи. К этому добавлялись сбивающиеся шаги за спиной. Треск ломающихся под толстыми подошвами веток, глухие удары ботинок о камень, сдавленное «У бля» сквозь зубы. Парень не пропустил ни одну колдобину на змеистой тропинке. Зря оберегала его. Знала бы, какая

--">