Кирилл Юрьевич Еськов , Михаил Юрьевич Харитонов (Константин Анатольевич Крылов) - Rossija (reload game)

царем-главкомом две недели назад при штурме Риги, победно увенчавшем блицкриг Ливонского похода, поначалу казалось не слишком серьезным - а вишь как оно обернулось... Рана загнила; премудрые немецкие лекари называли это красивым латинским словом "сепсис". Эх, мать честна - руку-то надо было сразу отнимать, вместо чтоб в латыни упражняться да примочки ставить! Истинно, истинно говорено: "Врачи-вредители"...

Итоги царствования своего Иоанн для себя уже подвел, и были они неутешительны: так ничего толком и не успел. Реформы только-только оперились и на крыло встали - а теперь, без него, пересобачатся они там, в Москве, всей своей Избранной Радой, ну и опять увязнет всё в боярском болоте. Да и Ливонию с Морем-Балтикой, что он им преподнес на блюде, всё равно ведь, небось, не удержат по той сваре...

А ведь как хорошо всё шло! И всего и делов-то там оставалось - дать не торопясь еще пару пушечных залпов по бойницам Северного бастиона, стрелков до конца уж повыбить, прежде чем лезть в пролом. Поспешишь - людей насмешишь, ага; вот и посмеемся теперь всей державою...

А ведь были знаки в то утро - да какие! И ворон на навершье шатра царского сел - согнать не могли. И кубок веницейского стекла сам собою в руке треснул. Нет же, всё презрел! А вот если бы... - эх, да к чему теперь все эти "если бы да кабы". Правильно Сильвестр поучал: "Высшие Силы челобитных с оправданиями не принимают". Но, может, хотя бы выслушают? Ох, только бы мытарства пройти и предстать перед Самим - а там уж он как-нибудь объяснится! Царь Небесный ведь тоже царь, должен войти в положение...

По потолку царской опочивальни меж тем медленно поспешал оставшийся от прежних хозяев ливонский клоп.

Как это свойственно паразитам, клоп отличался широтой взглядов и свободой от предрассудков. Архитектурная дисгармония, возникшая от поспешной переделки бывшей рыцарской трапезной в опочивальню, его нисколько не занимала. Сырость, духота и чад от факелов в заржавелых стенных скобах оставляли его равнодушным. Еще менее его интересовали национальность, вероисповедание, классовая принадлежность и сексуальная ориентация намеченной жертвы, на лицо которой он нацелился уже спикировать с теряющегося в сумраке потолка. Ну, царь - и чо? Будь у клопа чуток побольше нейронов в надглоточном ганглии, он, возможно, сумел бы даже дорефлексироваться до осознания себя "эгалитаристом". Тех же нейронов, что наличествовали, вполне хватало, чтоб понять: надо поторапливаться, пока клиент не окочурился и кровушка не застыла.

- Иван Васильевич, вы как там, в целом? Готовы к разговору?

Царь вздрогнул и медленно открыл глаза, приподнявшись на перинах огромной трофейной кровати (никуда кроме трапезной та не влезала).

Картина, представшая перед ним, была поистине удивительной. Нет, зала осталась той же самой: низкий сводчатый потолок, крохотные тёмные оконца-бойницы. Камень и морёный дуб - очень рыцарственно, ландмейстер Ордена явно презирал пошлую роскошь. Однако сейчас всё это угрюмое пространство озарял синеватый призрачный свет, исходящий неведомо откуда.

Соратники, собравшиеся в сей полуночный час у скорбного ложа Государя, как видно, дружно отпрянули, застыв безмолвным частоколом серых теней за границей светового круга. Отсюда было различимо лишь лицо, окаймленное действительно огненной бородой, лицо Малюты Скуратова, да блеск облачения соборовавшего его перед тем архимандрита Филиппа (а этот-то откуда здесь взялся?). А в самом центре, в освободившемся пространстве, возникло низкое кресло, в котором расположился коротко стриженный худощавый брюнет в одеждах невиданного покроя. Который и задал вопрос.

Государь собрался с мыслями, и это далось ему на удивление легко. Чувствовал он себя превосходно - из чего следовало, что он уже умер; безбольно, даже сам того не заметив.

Первым делом - проверить свою память. Так... Согласно православному учению, сейчас должны начаться воздушные мытарства. Бесы будут обличать его во грехах, а два ангела - защищать. При этом грехи, в которых он исповедовался, - не испытуются! А вот грехи забытые, нераскаянные, а также всяческий зашквар по незнанке ему сейчас как раз и предъявят... Кстати, а где ангелы-то?

- К разговору не готов, требую присутствия ангела-хранителя, - твердо сказал Иоанн.

Брюнет оглядел царя с интересом.

- Ангела требуете? А я, по-вашему, кто?

- Бес, вестимо, - ляпнул царь и тут же подумал, что зря он это сказал. Лучше б он --">