И. Краткое - Магистр бессильных слов

что идеально не получилось. Обругав себя «плеоназматиком» [1], он взбежал по ступенькам.

У дверей кабинета толпились гимназисты третьего класса, сбившись в тесный кружок и сдвинув стриженые макушки, они внимали бойко вещающему что-то веснушчатому Якобу. Иштван подошел незаметно и успел услышать:

— …А тетка как заорет: «Козел ты драный, чтоб у тебя, изменщика, все отсохло!»

Якоб закатил глаза, выдерживая хорошую актерскую паузу, публика тут же заторопила:

— Ну, и?

— А дальше?

— И что? — подключился к нетерпеливой публике Иштван.

Якоб вздрогнул и, вскинув голову, уставился на него растерянно.

— И… и все отсохло, — с запинкой пробормотал он. — Здравствуйте, учитель Иштван!

Диктант третьего класса Иштван проверил во время пустой пары. Здесь все обошлось без неожиданностей — несколько пропущенных запятых вставил собственной ручкой, пару лишних этой же ручкой зачеркнул. Сюрприз ждал его на зачете в пятом.

— Учитель Иштван, — сразу же вскинул руку один из несомненных кандидатов на многократную пересдачу, — а помните, вы говорили, что сочинившему стих поставите зачет сразу?

Был соблазн ответить «Не помню», но любопытство победило.

— А вы сочинили? — недоверчиво уточнил Иштван.

— Ага! — подтвердил нежданно раскрывшийся талант и гордо возложил на учительский стол свое творение на косо вырванном тетрадном листке.

Ни кто ни скажит мне что с мною завтра станит

Ни кто ни даст гарантий мне нев чем

Но серце маладое ни устанит

Боротся с мраком рифмой и мичем!

Вот так перипетия! У Иштвана привычно заныла челюсть.

— Рифма воистину непобедима, — пробормотал он и с недобрым предчувствием обвел взглядом притихший класс. — Кто еще хочет зачет за стихи?

Еще два вкривь и вкось исписанных тетрадных листка легли на его стол. Иштван мельком заметил на верхнем «Ни кто ни остоновит мне призванья паэтом быть в восторженом стихе!» и поскорее перевернул его чистой стороной кверху. Зубы уже разнылись не на шутку.

Кандидаты в авторы скромно переминались поодаль в ожидании приговора. Жалея о самим для себя введенном моратории на насилие, Иштван процедил:

— Если до конца занятия исправите в этих опусах все ошибки, так и быть, зачет получите.

Разочарованная компания спорить не осмелилась, разобрала листки и разбрелась по местам. Шанса исправить все самостоятельно у них, разумеется, не было, поэтому они и напрягаться не стали. Отправляя в конце занятия несостоявшихся стихотворцев на пересдачу, Иштван злорадно велел им дополнительно ознакомиться со значением термина «плагиат» и пообещал в следующий раз проверить усвоенное. На заседание Ложи трубадуров приглашать их он не стал.

Глава 2. Ложа трубадуров

Пускай цитата и избита,

Напомнить было бы с руки:

Как короля играет свита,

Учителя — ученики!

Й.

Трубадуры были исключительно добровольной творческой инициативой Иштвана, поэтому собрания ложи проводились не в казенных стенах гимназии, а в симпатичной кондитерской на углу Липовой и бульвара. Добросердечный хозяин этого заслуженно популярного среди гимназистов заведения охотно согласился размещать их маленький поэтический тайный орден и в оговоренные дни всегда придерживал для них свободный столик в нише за одежными вешалками, создающей подобие отдельного кабинета.

Сегодня за этим столиком восседал, ожидая начала, только веснушчатый третьеклассник Якоб. Окруженный тремя полными креманками мороженого, он выскребывал донышко четвертой и радостно приветствовал пробравшегося сквозь вешалки Иштвана:

— Учитель Иштван! Я вам крем-брюле заказал!

— В качестве моей доли прибыли от аферы с пятиклассниками? — саркастически поинтересовался Иштван, опускаясь в плетеное кресло. — Дорого с них взял?

— По форину за стих, — отчитался пройдоха. — Выгодное дельце получилось — пять монет за пять минут!

— Смотри, как бы оплату назад не потребовали, — предостерег Иштван. — Я им твои вирши не зачел. Говоришь, пятеро оплатили? Рискнули предъявить только трое.

Якоб равнодушно пожал плечами.

— А я всех предупредил, что вы можете узнать мой стиль.

— Да уж как его не узнаешь? — вздохнул Иштван и с сожалением покосился на крем-брюле, зубы все еще поднывали. — Да и ошибок у тебя обычно больше, чем слов, и --">