Анна Неделина - Звезды в ее глазах

словно чувствовал тяжесть красного цветка, который мог, кажется, просвечивать сквозь кашемир.

– Спасибо, – сказал он, когда законники ушли.

– Мы доставляем клиентам удовольствие, – сообщила администратор. Этот девиз мерцал на стене за ее спиной. – Я внесу в регистрационные данные услугу номер двадцать три бис. Лилу сделает вам массаж с расслабляющими маслами. Вот ваша бирка. Вип-комната. Но за масла все же придется заплатить. Потом мы предоставим вам служебный транспорт.

«Без разницы», – подумал он. На фоне начавшихся беспорядков появиться у гостиницы в машине из борделя – это, скорее, анекдот. Его потом можно будет на официальных встречах рассказывать без всяких опасений.

***

Он больше не видел ее в тот день, а цветка в кармане не нашлось, лишь неосторожно оставленный обрывок лепестка… Но с ним осталась тень Агнес. Взгляд из бездны, звезды в глубине ее глаз. Она смотрела на него так испуганно. Она в беде. Как она смогла в такое вляпаться? Хотя о чем он? Они и рассорились семь лет назад из-за того, что он собирался сделать карьеру на государственном поприще, а она вдруг заболела идеей межпланетной свободы. Свободы от чего, Агнес? От порядка?

Она словно не слышала. Они ссорились все сильней и, и он предоставил ей свободу. Свободу от себя и своих убеждений. Тогда он видел, как звезды в ее глазах гасли.

Она все еще не оставила опасные идеи… да ее бы вчера убили! Или упекли за решетку, а потоми ее ждала бы психокоррекция. Психокоррекция – это благо, а прошедшие через нее перестают помышлять о преступлениях, становятся другими людьми… Но в них навечно поселяется сомнение. Потому что психокоррекция не отменяет знания о том, что раньше у них была другая жизнь и другие взгляды. И недоверия со стороны общества не отменяет тоже.

Агнес в центре реабилитации после психокоррекции… Он попробовал представить, как она сидит на койке, обхватив колени, уставившись в стену…

Он мог бы попытаться ей объяснить.

Он был не против услышать, как после вчерашнего она признает, что с нее достаточно борьбы за свободу…

Он просто хотел убедиться, что она в порядке.

Но Агнес не оставила взамен цветка никаких сведений о себе. А в «Нежной улыбке» не нашлось ни администратора, ни Лилу, которые были свидетельницами случившегося. Отпуск у них, понимаете, господин посол? А частная жизнь сотрудников – это высшая ценность и… приходите через две недели. Но если хотите, вместо Лилу можем порекомендовать вам…

Неделю он ждать не мог – его отлет с Тервира стал возможен уже через четыре дня, когда особое положение было отменено и столичные космопорты заработали вновь. На территории еще дежурили отряды саперов – на случай угрозы теракта… но все было спокойно.

И он сидел в кафешке, пил крепкий черный кофе без молока и сахара, и думах о призраке Агнес. О ее глазах, ее голосе, который он так и не услышал спустя столько лет. Она ведь лишь смотрела на него… Что она чувствовала? Это странным образом заботило его, но он никак не мог вспомнить, какие эмоции отразились на ее лице. Кроме страха. Кроме удивления. Должна же она была…

– Ваша шарлотка.

Перед глазами появилась тонкая рука. Пальцы держали тарелочку с яблочным пирогом так, словно это было произведение искусства. Это было забавно, и он невольно поднял голову. Рядом с его столиком стояла Агнес. Те же глаза, только волосы еще короче – почти мальчишеская прическа, челка подкрашена черным. Губы цвета рябиновых ягод…

Он встал. Официантка от неожиданности отступила.

– Агнес, – проговорил он. – Постой… нам нужно поговорить.

Официантка вдруг успокоилась и улыбнулась.

– Простите, господин, вышла ошибка.

Она постучала блестящим ноготком по бэйджику. «Марика», – было написано на нем.

Он нахмурился. Она могла сменить имя, но смотрела на него так, будто совсем не знала. Не мог он измениться настолько… Не могла она его забыть. Ведь Агнес и любила без компромиссов. Мое сердце останется с тобой. Это последнее, что она ему сказала. Он счел это излишне претенциозным.

Марика что-то прочла в его взгляде.

– Подождите минутку, господин.

Он кивнул. Не собирался уходить. Теперь – без объяснений – ни за что.

Марика сходила к прилавку, передала поднос администратору и что-то сказала. Потом вернулась к столику. Пояснила:

– Я взяла перерыв. Клиентов сейчас мало. Многие еще боятся… не могли бы вы мне назвать фамилию Агнес?

***

– Понимаете, это было неизлечимо. Синдром --">