Рэйда Линн - Смерть и солнце

пристально и долго – даже обернулся пару раз, когда они с гвардейцем уже прошли мимо. Лар тоскливо провождал их взглядом, пока покупатели, толпившиеся у навеса с девушками, окончательно не скрыли рыцаря и его спутника от его глаз.

Когда они ушли, Лар постарался убедить себя, что он все сделал правильно. Не было ничего глупее, чем кричать и звать на помощь. Это только в сказках странствующие рыцари бросаются на помощь каждому, кто их попросит. У светловолосого мужчины в орденском плаще наверняка полно своих забот, и, вздумай Лар действительно привлечь к себе всеобщее внимание, гвардеец предпочел бы его просто не заметить. Зато перекупщик-то уж точно не оставил бы такой поступок безнаказанным… Лар повторял себе, что он все сделал правильно, но ощущение непоправимой, окончательной утраты все равно не проходило. Лару вспомнились слова одного старого слуги из дома прежнего хозяина. Он часто повторял, что каждому невольнику хотя бы раз за годы рабства выпадает Шанс. Как при игре в пинтар, в которой кости рано или поздно обязательно выпадут «семилистником» - и грош цена тому, у кого в тот момент стояло на кону три жалких медьки. Потому что чаще всего люди знать не знают ни о каком Шансе, и бездарно упускают свой, когда он сам идет к ним в руки. «Например, как я» - сказал старый слуга. Но, сколько Лар его не спрашивал, не пожелал рассказывать, как было дело. Про себя Линар решил, что ему представлялся случай убежать, а он им не воспользовался. Струсил или еще что.

Линар тогда еще подумал про себя, что, может быть, старик и вовсе не заслуживал свободы – раз уж не осмелился рискнуть и побороться за нее.

А сам-то, сам!..

Лар ощутил, как по щеке у него проползла слеза, и побыстрее слизнул ее языком – а то еще влетит от перекупщика. Вчера вечером, когда Линар наслушался жестоких шуточек соседей по бараку для мужчин-рабов, вздумавших обсуждать, зачем обычно покупают мелюзгу вроде Линара, и расплакался от страха, перекупщик высказался на тему слез со всей определенностью. Правда, сначала он покрыл веселых шутников отборным матом и велел им заткнуться, а потом даже сумел немного успокоить Лара, грубо сообщив ему, что лично он рабами для борделей не торгует, а если бы даже торговал, все равно никто не польстится на такого неказистого, чумазого заморыша. Но под конец он клятвенно пообещал, что всыплет Лару, если еще раз увидит его хнычущим. Ты, сказал он, и так-то выглядишь настолько жалким хлюпиком, что ни один здравомыслящий человек не захочет на тебя потратиться, а тут еще и слезы! Может, мне теперь всю жизнь тебя кормить, пока ты будешь тут сидеть и шмыгать носом?.. Если снова вздумаешь реветь, то я, по крайней мере, дам тебе хороший повод.

Лар ничуть не сомневался в том, что так оно и будет, и сейчас, вспомнив про этот разговор, поспешно вытер мокрые глаза.

* * *

Прогулка по Росанне оказалась вовсе не такой веселой, как рассчитывал «дан-Энрикс». Если бы он знал, что ему предстоит увидеть, он, наверное, не стал бы так упорно добиваться разрешения сопровождать мессера Ирема. Сначала Крикс бездумно наслаждался тем, что можно, наконец, пройтись по твердой мостовой вместо качающейся палубы «Бесстрашной Беатрикс», и постоянно вертел головой, разглядывая набережные, сады и виноградники, но за то время, пока они шли через невольничий базар, радость «дан-Энрикса» угасла. Даже возвышающийся на холме дворец Аттала Аггертейла, который как будто бы парил над городом, утратил всякое очарование. То нетерпение, с которым он еще сегодня утром предвкушал поход на берег, теперь представлялось Криксу глупым и едва ли не постыдным.

- Почему император не заставит Аггертейла отказаться от работорговли? – мрачно спросил он у сэра Ирема, когда невольничий базар остался позади.

Шагавший рядом с Криксом коадъютор хмыкнул.

- Думаешь, Аттал бы согласился добровольно? Или ты считаешь, что нам нужно отказаться от союза с таном Аггертейлом и начать войну еще и с ним?..

Крикс раздосадовано покосился на своего спутника. Привычка сэра Ирема все время выворачивать его слова наизнанку, чтобы посмеяться над оруженосцем, его неизменно раздражала. Даже Ирем вряд ли мог считать, что Крикс настолько туп, чтобы забыть, что Аггертейл – их единственный союзник в начинавшейся войне. Скорее, рыцарь просто не считал необходимым принимать какие бы то ни было слова «дан-Энрикса» всерьез.

- Но вы же понимаете, что я имел в --">