Наталья Пономарь - Приходящая во снах

Приходящая во снах Наталья Пономарь

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Аа-а-а-а!

Подскакиваю на постели и остервенело тру ладонями глаза. Тело бьет как при ознобе, холодный пот скатывается по лбу и капает на белоснежную простынь.

С трудом спускаю ноги на пол и плетусь на кухню. Кое-как, на ощупь, щелкаю по выключателю, даже не поворачивая головы, а затем, резко жмурюсь от яркого света. Дрожащими руками наливаю стакан воды и выпиваю залпом, где-то на краю сознания отмечая, что зубы стукают о его края.

Опять.

Который раз за последний месяц.

Чертов кошмар.

Иногда кажется, что я начинаю сходить с ума.

Немного успокоившись, криво усмехнулся над своим поведением, а «посмеяться» было над чем. Увидь меня кто из друзей в таком состоянии, точно решил бы, что я наложил в штаны от страха.

Тридцати пятилетний мужик, а дрожу, как девственница перед первым свиданием.

Нет, нужно что-то с этим делать.

Ну ведь полнейший бред, идиотизм.

Просто кошмар, очередной кошмар.

— Ага, уговаривай себя больше! — Проворчал в пустоту. — Может тогда поверишь.

Запустил пятерню в слипшиеся от пота волосы и откинул назад взмокшую челку.

Прошлепал обратно в комнату и мельком взглянул на себя в висевшее на стене зеркало.

— Мда. Картинка еще та.

Кожа за последние две недели приобрела бледно-сероватый оттенок, под глазами залегли темные круги, а около рта образовались две скорбные морщинки.

И ведь было бы из-за чего. Каждому в жизни хоть один раз, да снился ужасный сон. Только вот, в моем случае, это происходило каждую ночь на протяжении последних двадцати восьми дней.

Причем, снящиеся кошмары казались настолько реалистичными, что заставляли усомниться в своей эфемерности. Иногда приходила мысль, что это и не сны вовсе, а самая настоящая реальность.

Ощущения были настолько острыми, что хотелось орать, и я орал, надрывая глотку, иногда просыпаясь с истошным криком на устах.

Впервые за всю свою жизнь я познал СТРАХ.

Смешно.

Я не боялся ходить под пулями во время службы в армии, когда нас отправляли в горячие точки, не боялся влезть в драку и быть покалеченным, не боялся попасть под машину и скоропостижно закончить жизнь, так и не успев воплотить в реальность свои мечты и планы.

Я всего лишь БОЯЛСЯ СПАТЬ.

Включил телевизор, пытаясь отвлечь себя от невеселых мыслей, вслушиваясь в бормотание ведущего, уже приевшегося всем ток-шоу.

Спать хотелось неимоверно, сейчас бы завалиться на мягкую кровать, укрыться теплым одеялом, подпихнуть ладонь под щеку и оказаться в объятиях морфея до самого утра, но как только я представлял, что закрою глаза и снова увижу… ЕЕ, моментально вздрагивал всем телом.

Я даже пробовал принимать снотворное, надеясь избавиться от пугающих снов, но не тут-то было. Эффект оказался прямо противоположный. Не имея возможности проснуться, я оказался во власти кошмара на всю ночь, беспомощный, словно щенок, брошенный в бурлящую реку на погибель, при этом упорно пытающаяся добраться до берега, но с каждым движением теряющий силу и захлебывающийся в пучине отчаяния.

На следующее утро, после той ночи, мои черные, как смоль волосы обрели пепельный оттенок, словно их посеребрили инеем.

Как сказал мой друг, недоуменно хлопая глазами и рассматривая мой новый имидж, это не была классическая седина.

— Тебя словно посыпали снегом: ярким, искрящимся. Пришла снегурочка, взмахнула волшебной палочкой и…

На последних словах Витьки я передернул плечами.

Уж на кого — на кого… а на Снегурочку моя ночная гостья явно не походила.

Друг тогда посмеялся, и посоветовал обратиться в генетический центр для обследования.

— А что, — весело хмыкнул Витое. — Может, это редкая мутация, и тебе еще за вклад в науку бабла отвалят.

Ничего не скажешь, хорош друг, предложил стать подопытным кроликом, только вот я от его слов отмахнулся, прекрасно зная, откуда, а точнее почему, у меня возникли такие изменения.

Естественно, о своих кошмарах я не сказал Витьке ни слова.

Могу представить, как он крутил бы пальцем у виска, и выпучив глаза называл меня психом.

Нет, уж. Пусть все остается, как есть. Я может и псих, но не буйный. Никому вреда не причиняю, а если и загнусь во сне от разрыва сердца, то не велика потеря. Никто особо жалеть не будет.

Так получилось, что к своим тридцати пяти семьей я обзавестись не успел, а родители ушли из жизни --">