Артём Александрович Мичурин - Умри Стоя! Родина

полотенце. – Не все майоры одинаковы. Это вообще мой единственный конфликт с офицером. До того даже взысканий не получал.

- Терпел-терпел, да не утерпел. Знаю я, повидал. У вас внутри пружина. Рано или поздно она лопается. Тут никакая муштра не помогает. Только бой или баба. И – как пить дать – майор подвернулся тебе, когда ты уже мозоли натёр, полируя ствол от скуки.

- Ты – мать твою – психолог?

- Нет. Просто постарше тебя, и ещё помню, что раньше таких прямо из учебки направляли в «быстрое развёртывание» или в айнзацгруппы, если повезёт. Теперь отбор, как видно, другой.

- Каких это «таких»? – затянул Радич полотенце на кулаке так, что оно заскрипело.

- Сам знаешь.

- Ну хватит вам, - вклинился в назревающий конфликт Сафронов. – В «Дирлевангере» невинных нет. Не считая меня, конечно.

- Ещё бы, - усмехнулся Шлугер. – Поиметь тринадцатилетнюю дочурку коменданта, стоя на посту – как за это вообще можно осудить?!

- Во-первых, дело было в караулке. А во-вторых, никто из вас не дал бы ей меньше восемнадцати. И всё произошло по обоюдному согласию. Я лишил девушку невинности, а ты лишил полковника ног и читаешь мне нотации.

- Это был несчастный случай, - скрипнул зубами Шлугер. – Идиот сам попёрся на минное поле, я его туда не тащил.

- О чём я и говорю, - понимающе улыбнулся Сафронов. – Но… - указал он на себя, - девичья невинность, - после чего обратил указующий перст в сторону собеседника, - ноги полковника. Угу? Ноги полковника. Девичья невинность, - повторил он жестикуляцию в обратном порядке. – Чуешь подвох?

- Да пошёл ты, - отмахнулся Шлугер, завалившись на койку.

- А что до тебя, командир? – обратился к Глебу Новак. – Ты всё отмалчиваешься. Весь батальон уже гадает, за что ты здесь. Самый молодой Палач в истории. Куча наград. Образцовый солдат Союза. Что ты такое сотворил? Израсходовал лишнюю тонну патронов?

- Я уничтожил своё звено, - ответил Глеб, не поднимая взгляда.

В палатке повисла мёртвая тишина.

- Собственноручно? – нарушил долгое молчание Новак.

- Всех четверых.

- Четверых Палачей? – недоверчиво спросил Радич. – В броне и с оружием?

- Одного за другим, - кивнул Глеб.

- За что? – выдохнул Сафронов.

- Они нарушили присягу, выполняя приказ. Мне пришлось нарушить приказ, следуя присяге.

Глава 2

Ночью пошёл дождь. Редкий гость в аравийской пустыне. Напитанный влагой воздух стал не просто жарким, а удушливым. Нутро палатки быстро сделалось похожим на протопленную баню.

Новак, ворча, поднялся и, стянув с койки простыню, вышел наружу.

- Чёртова жара, - последовал его примеру Радич.

Вернувшись, оба замотались в смоченные дождевой водой простыни и завалились на боковую.

Шлугер раскинулся на койке, выставив руки и ноги в стороны и пытаясь таким образом улучшить теплообмен.

Только Сафронов спал как младенец, подложив руку под голову и, кажется, даже улыбался.

Глеб же лежал неподвижно и глядел, как скапливающаяся на палатке вода медленно просачивается сквозь истёртый брезент. Капля набухает с внутренней стороны. Всё тяжелее и тяжелее. Ещё немного и… Вот она, оторвавшись, летит вниз, падает, разбивается о земляной пол. Но за ней рождается вторая. Третья… Всё быстрее и быстрее, пока капель не превращается в тонкую струю воды, протачивающую сухую утоптанную землю внизу.

Глеб закрыл глаза.

Когда он открыл глаза, первое, что перед ними предстало – взводный, орущий во всю глотку «Подъём!!!».

Самохвалов стоял прямо перед Глебом и смотрел на застигнутого врасплох Палача с явным удовольствием.

- Проверка имущества! – пояснил взводный. – Содержимое вещмешков наружу! Живо!

- Это обязанности комиссара, - поднялся Глеб. – Почему…

- Молчать! – взвизгнул Самохвалов и выхватил из заранее расстёгнутой кобуры пистолет, ствол которого тут же нацелился Глебу в живот. – Ну-ка! – кивнул он двум сопровождающим его бойцам на торчащие из-под койки лямки вещмешка. – Вытряхивай!

Один из автоматчиков, боязливо обведя взглядом обитателей палатки, сделал неуверенный шаг вперёд и попытался протиснуться между неподвижно стоящим Глебом и соседней койкой.

- Живее!

- Мне нужно… - указал побледневший боец в сторону изголовья, - туда.

На вид ему было лет двадцать пять, но выглядел он значительно моложе своего девятнадцатилетнего сослуживца, которому практически --">