Наталья Львовна Точильникова - Город убийц

Мутило жутко, раны болели, горели, пульсировали и сочились кровью. Тошнило от вони и жажды. Комната кружилась, а за иллюминаторами плыла и качалась Тесса.

Главное не потерять сознание. Главное, не повиснуть на руках. Про «не повезет» и почему так важно, что Ги физик, я старался не думать. Все потом! Сейчас главное не отрубиться!

Стрелять почему-то перестали. Стало очень тихо: ни звука голосов, ни шагов, ни шуршания переборок, ни лязга, ни скрипа. Только Тесса в иллюминаторе бесшумно падает вниз, и остается только тьма с точками далеких звезд.

Я даже не догадался, а совершенно четко понял, что корабль покинут, я здесь один, меня бросили. И неизвестно, что это означает: смерть или жизнь.

Потянулись бесконечные минуты безмолвия и одиночества. Оставаться в сознании труднее с каждым мгновением. Пару раз я почти терял контроль, но брал себя в руки, кусал губы и поднимался на ноги.

Наконец, где-то вдали послышали голоса и топот ног. И я понял, что все, больше я не выдержу. И провалился во тьму.

Когда я очнулся, надо мной сиял белизной потолок, свет падал откуда-то справа. Я попытался повернуть голову, но увидел только размытый силуэт.

— Вы меня видите? — спросил незнакомец.

Я попытался ответить, но язык и губы не слушались меня. Я успел только понять, что боль ушла, и снова погрузился в забытье.

Второе пробуждение оказалось удачнее. Я увидел больничную палату и даже понял, что это именно она: высокая кровать с белоснежным бельем, пахнущим чистотой и свежестью, подушка у меня под головой, которую кто-то бережно поправил и приподнял так, чтобы мне было легче дышать. Справа окно, а за ним желтые деревья и моросит дождь.

Желтые? Почему? Еще не кончилось лето. Еще яблоки падают в траву, еще цветут розы, а мы с Эли не успели поставить сидр. Что я здесь делаю?

По другую сторону от окна — целая батарея медицинского оборудования, и сотни тоненьких полупрозрачных проводков тянутся оттуда ко мне и входят в мое тело.

Приоткрылась дверь, и в палату вошел человек. Я видел его нечетко, но все же понял, что это человек и что он вошел.

— Вы меня слышите? — спросил человек на языке РЦС.

Я попытался сказать «да», но звуки не получались. Наверное, я просто шевелил губами.

— Вы меня слышите? — повторил он по-тессиански.

Со звуками опять не сложилось. Я попытался улыбнуться и пожать плечами, но и это не получилось тоже.

— Если слышите, просто закройте и откройте глаза, — терпеливо попросил визитер.

Потолок. Тьма. Потолок. Веки слушались.

Он поднял палец вверх.

— Супер, Анри! Меня зовут Серж Сэлтон. Я ваш врач.

Тессианское имя. Я вспомнил, что это РЦС, а значит, имя может быть любым.

— Мы на Мистрали? — попытался спросить я.

Он смотрел очень внимательно, но плохо умел читать по губам и, видимо, не понял.

— Вы что-нибудь помните?

— Эли… Марго… Лиз…

— Хотите видеть родственников? Я им напишу. Уже написал. Они очень обрадуются, что вы очнулись. Они очень ждут.

Не думаю, что он услышал, не думаю, что прочитал по губам, скорее, догадался.

Первым ко мне прорвался Эли. Думаю, что бросил все.

Он рассказал мне историю моего спасения, нимало не смущаясь тем, то я мог общаться с ним, только открывая и закрывая глаза.

— Ну, сначала предыстория, — улыбнулся он. — Только не обижайся. Пока мы купались в озере и обедали в ресторане, к нам домой пришли ребята из Бюро и нашпиговали жучками буквально все твои вещи. Но сумку у тебя отобрали, одежду тоже. Только с одной вещью твой друг не смог расстаться — с твоим разерным пистолетом, который я тебе подарил. Подслушивающее устройство и камера были заключены в микроскопической капле среди узора на дуле. Точечка такая. Ги никогда бы ее не заметил. Он даже не подумал об этом. Кроме РЦС больше нигде нет этой технологии.

Там была не только камера и микрофон. Мы смогли подключиться к его кольцу и вскоре были в курсе всей его переписки. О, да! Это нам очень помогло.

Но все по порядку. Наши корабли следовали за маячками в твоих вещах, когда тебя везли на Тессу. Стараясь держаться подальше, чтобы остаться незамеченными. Мы не были уверены, что ты жив, но маячки работали.

Мы не могли тебе об этом сказать. Ги из тебя бы все вытряс, и операция была бы сорвана.

Ты меня понимаешь, Анри?

— Да, — хотел сказать я, но смог только закрыть и открыть глаза.