Олег Велесов - Форт-Хоэн

девчонки-разносчицы сунулись к окнам, кто-то, как и мы, поспешил к выходу. Городская площадь, обычно пустая в это время дня, начала наполняться людьми. Из лавок, из трактиров выходил народ и продвигался ближе к ратуше. В толпе я увидел Курта. Я махнул рукой, привлекая его внимание, но он нырнул куда-то вправо и затерялся меж рыночных рядов. Ладно, потом его найду.

Из ратуши вышел мэр. Когда я увидел его впервые, то принял за клоуна, и впечатление это с тех пор не изменилось: большеротый, вертлявый, в чёрном цилиндре и зелёной крылатке — полный диссонанс и по цвету, и образу — не хватало только пимпочки на нос и длинных штиблет. По своему обыкновению он вскинул руки к небу, дескать, вот он я, приветствуйте, и площадь зааплодировала. Меня всегда поражали его ужимки. К чему они? Что дают? Пустое фиглярство, тем более что повод так себе — прибытие очередной партии новичков. Однако народ рукоплескал.

Мэр постоял, наслаждаясь шлёпаньем ладоней, потом сделал глубокий реверанс и возвестил голосом циркового конферансье:

— День настал — и день приносит радость. Друзья мои, встречайте новых жителей локации Форт-Хоэн!

Он повёл рукой в сторону ратуши, и из дверей тонкой цепочкой начали выходить люди — мужчины, женщины — в одинаковом сером шмоте, растерянные. Ни один из них не знал, что происходит, и не понимал, где находится. Чистая, абсолютно ничем не замусоренная память. Три тайма назад я был таким же и испытывал те же чувства. На меня вот так же глазела площадь, только народу было больше.

— Вот они, чистые, нарядные, как игрушки в детской комнате. Посмотрите на них — разве не прелесть? — мэр растянул губы в улыбке.

Я поморщился. Он всегда произносит одни и те же слова, не меняет даже буквы. Даже интонации не меняет. И жесты. Он такой однообразный, такой предсказуемый, а люди всё равно приходят, едва заслышат мерный гул колокола. И я прихожу. Но я прихожу посмотреть на новичков. Мне почему-то кажется, что рано или поздно я увижу знакомое лицо — знакомое когда-то давно, в другом месте, на другой локации, и вспомню нечто очень важное для себя.

— Маловато чё-то сегодня, — пробасил Дизель, пальцем пересчитывая новоприбывших. — Очень чё-то маловато.

Новичков было девять. Обычно одновременно приходило человек по двадцать и более, в зависимости от общих потерь населения долины, но сегодня действительно было мало. Такими мелкими партиями город никогда не восстановит былую численность. Может быть это специально сделано для того, чтобы мы не слишком часто штурмовали замок?

Мэр продолжал балаболить, а к новичкам уже подходили клирики. Сейчас они вкратце ознакомят их с правилами игры и разведут по баракам. В одном из клириков я узнал Шурку. На нём была одежда городского служки: шоссы^[1], длинная туника с глубокими вырезами по бокам, широкий кожаный пояс, беретка с пером и зелёный плащ, крепившийся на плече деревянными крючками. Его появление в этой компании оказалось для меня неожиданным. Должность клирика хорошо оплачивается, но считается презренной. Лучше лишний раз умереть на болотах или податься в кабацкие шлюхи, чем становиться чиновником. Правда, есть в этом деле несомненный плюс: никто из клановых не может тебя тронуть.

Я протиснулся в первый ряд. Шурка меня не видел. Он держал за локоть девушку лет двадцати, и тихо и нудно втолковывал ей правила игры. Девушка пыталась слушать его, иногда кивала, а сама всё время пробегала глазами по лицам собравшихся вокруг людей. Один раз мы столкнулись с ней взглядами, и я вздрогнул, а она будто не заметила меня и продолжила обшаривать лица на площади. Её глаза были бездумны и бездонны, как два куска прозрачного льда, и они так органично гармонировали с закрученными в тугую косу чёрными волосами, что я почувствовал неловкость. Я зашептал себе: Соло, Соло, очнись, эта девушка завтра, в крайнем случае, послезавтра окажется прислужницей в клане или шлюхой в борделе. Или будет дохнуть раз за разом, покуда не окажется прислужницей в клане или шлюхой в борделе. Увы, но такова судьба всех женщин в игре, чьи внешние данные не заставляют собак выть от страха.

Мэр завершил свою болтологию, поклонился и вернулся в ратушу. Новичков обступили клановые. Загалдели. Первыми к девчонке потянулись нубы, их начали теснить голые. И те, и другие хотели взять её себе. Слово за слово, атмосфера заискрилась, посыпались молнии, потом первый удар, хлёсткий, словно щелчок бича, и два клана --">