Дмитрий Ворожцов - Сладкие объятья мадмуазель луизетты (СИ)

Тогда я приподнялся на цыпочки и поверх голов увидел силуэт...

   Раздолбаная жалкая повозка продвигалась по мостовой, продираясь сквозь бесчисленную цепь жандармов. Многотысячная толпа, еще недавно размеренно гудевшая, замерла, не издавая более ни единого звука. На площади образовалась мертвецкая тишина, подобная безмолвию в вакууме открытого космоса. Она прерывалась лишь истошным скрежетом колес, тоскующих по смазке, и редким цоканьем лошадиных копыт по брусчатке.

   Казалось, время течет подобно загустевшему овсяному киселю. Телега почти не двигалась, проезжая за минуты жалкие метры.

   На повозке гордо стояла барышня. Твердая, словно кремень. За весь путь от тюрьмы до места казни она ни разу не опустила головы. Девушка впитывала, как губка, ненависть и злобу толпы. Каждый пришедший на зрелище мог ее рассмотреть, кинуть проклятье, осыпать упреками или оскорбить непристойными выходками. Садисты знают толк в грязных делах.

   Становилось нестерпимо жарко. Пот уже ручьем лился по лицу, но мне нельзя снимать с головы опротивевший капюшон, воняющий гнилью, плесенью и конским навозом. Это я знал наверняка... Многие в трусливом человеческом стаде ненавидели мою персону. Большая часть из них желала видеть меня не зрителем, а главным действующим лицом в этом публичном спектакле.

   Наконец, телега подъехала вплотную к эшафоту, давая шанс тщательнее рассмотреть обреченного пассажира. Сердце остановилось в то же мгновенье. Плотина в голове, удерживающая поток мыслей из подсознания, разлетелась на куски...

   Да, это действительно она...

   Темно-русые волосы девушки торчали рваными клочками, не доставая до изящной шеи в свежих царапинах. А ведь недавно они свисали ниже плеч. Она была облачена в промокшую до нитки кроваво-алую рубаху необъятной ширины, из-под которой выглядывали босые ноги. Руки связаны за спиной, но даже рукава не могли спрятать жестокие побои и следы от грубых веревок, разодравших нежную кожу до иссиня-черных кровоподтеков.

   Но даже в таком виде она оставалась идеально красива... Ангел, у которого отняли шанс расправить крылья, с чистым благородным ликом, отрешенный от мирской суеты. Невозмутимое лицо без малейших признаков протеста, на котором отражалось лишь сострадание к проклинающему ее народу.

   Прекрасные большие глаза, в которых не было боли, упрека, и ужаса предстоящей смерти. Взор, светящийся ярче лазурного неба над головой. Он устремлялся в бесконечную даль, сквозь враждебно настроенную толпу. Взгляд, в котором пылает вечный огонь бессмертия... Он способен расплавить даже омертвевшее, каменное сердце, проникнув в самую его глубину и пробудив неведомые до этих пор чувства.

   Она спустилась без чьей-либо помощи с повозки и двинулась к лестнице эшафота. Внезапно хрупкая ножка скользнула по склизкой грязи, земля ушла из-под ног, и девушка с хлюпаньем рухнула в жижу спиной. Попыталась подняться, но безуспешно. Стесненное тело не подчинялось командам и падало раз разом, но она не издала ни звука. Ни одной эмоции не появилось на белом лице... Лишь губы все сильнее сжимались...

   В ход пошли грубые ругательства отдельных нелюдей из толпы, но этим дело не закончилось. В сторону эшафота полетели гнилые фрукты.

   - Кончай бездушную тварь!

   Нестерпимо хотелось вырвать их поганые языки из глоток и скормить бродячим псам. Вспороть брюхо и вывалить зловонные кишки на площадь.

   - Что разлеглась, подстилка? Не на работу пришла!

   Загнать в лицо булыжник, чтобы подавились словами и собственными окровавленными зубами.

   - Поднимите эту французскую шлюшку! Ведьма, не тяни время, тебя уже заждались в аду!

   Но разум, как всегда, торжествовал. Он одержал очередную победу над слепыми инстинктами и ураганом необузданных чувств. Я промолчал в ответ... Лишь всматривался в противные морды, чтобы запомнить мелкие детали их сволочного облика.

   - Обещаю, мы обязательно встретимся... И я покажу вам короткую дорогу в ад. Это

--">