Эдуард Сергеевич Агон - Шило в мешке (СИ)

срочному вызову доктор реанимационной бригады, пациентка имела слабое сердце. Умершую обрядили и готовили к похоронам на следующий день. Тело находилось в малом зале господского дома, на первом этаже. Накануне похорон утром выяснилось, что кто-то вырезал у покойницы глаза, язык и ампутировал кисть руки, причем все это было сделано с хирургической точностью. Никто ничего не видел. Только садовник вспомнил, что поздним вечером за кустами видел огоньки, которые принял за очередные и неуместные развлечения праздных гуляк.

   Городская молва, однако, почему-то связала эти печальные события со странными явлениями, которые по преданиям, имели место в малопосещаемых проходах пещеры Черепов. Там, в темноте дальних галерей, иногда мелькали огоньки и, якобы, еще со времен владычества мавров обитал какой-то Черный Дух, убивший, как божились старики, многих любопытных. По извилистым путям старых, полузаваленных туннелей Черный Дух мог вырываться наружу и делать свои черные дела, особенно в преддверии католических праздников. Можно считать все это устным народным творчеством для привлечения туристов.

  В соседней Италии в старой, заброшенной военной крепости несколько человек также воочию наблюдали странное существо в черной одежде. Оно было небольшого роста, около 1,2 метра ростом, на голове что-то вроде капюшона с прорезями для глаз. Существо как будто скользило над землей, а потом исчезло в течение нескольких секунд. Что или кто выползал в ночное время из темных углов пещеры, чтобы сотворить свое черное дело? Существа из плоти и крови, живущие под землей?

  ВОКРУГ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

  В начале нынешнего столетия и тысячелетия мы с женой переселились в Канаду. Изабель родилась в Монреале, но училась в Киеве, куда в свое время ее привезли родители. Мать Изабель, этническая украинка жила с мечтой когда-нибудь вернуться на историческую родину. Случилось это за несколько лет до катастрофы, именуемой перестройкой (1982 г). Изабелле было только 12 лет и она бегло говорила на пяти языках: французском, английском, украинском, русском и иврите. Вернулись. Первый звоночек прозвучал в пункте прибытия. Таможенница вполголоса, указывая на сувенирную картинку, привезенную в подарок родственникам, сказала своей коллеге, что, мол, эта вещица будет висеть у нее на стене. Хорошо говорившая по-русски, но не все хорошо понимающая девочка, выразила возмущение. Дело едва не кончилось скандалом.

  Вновь прибывшие в Союз временно осели у дальних родственников. Вскоре, однако, оказалось, что, продав в Квебеке дом и обменяв деньги по официальному курсу, семья не смогла купить нормальное жилье даже в пригороде. Более того, остатки денег вскоре обратились в труху. Ее отец, родившийся когда-то в Одессе, намного старше матери, ушел первым. Он умер неожиданно, крутя баранку такси, сраженный обширным инфарктом. Судьба занесла его в Канаду после войны, и он никак не мог понять, как его, неглупого еврея, она так по-шулерски обыграла. Гражданство сменили и корабли сожжены... Мать, еще нестарая женщина, повесилась. Белла не любила об этом говорить. Она осталась на попечении четвероюродной тетки, которая хоть и жаловалаь на жизнь, но ровно относилась к девочкам, своей дочери и племяннице. К тому же, остаток денег от наследства помог как-то прокормиться в дальнейшие безработные голодные годы.

  Первый раз мы, одногодки, встретились на одной из городских биологических олимпиад. Белла была худенькой девочкой, с низким голосом, больше похожей на мальчика-подростка. Мы были два сапога-пара, два неприкаянных старшеклассника, зазубренных очкарика. Далее - биологический факультет Университета, где мы учились вместе, женитьба, моя аспирантура и защита. Все катилось как по маслу, но, вдруг, обвалилось в одночасье. Развал Союза. Голодная научная элита, безработица. Безнадега... Я чувствовал себя дерьмом и тряпкой, по инерции ходил в Институт, дискутировал там за кофе и ректификатом. Белла, после окончания университета, считалась зоологом, хотя уже давно работала не по специальности, а в магазине дорогой готовой одежды. Трагические обстоятельства ее детства наложили на нее отпечаток какой-то строгости и обреченности, она не задавала

--">