Александр Александрович Розов - Юхх - ассенизатор, призванный богами

Юхх утвердительно кивнул.

– Да, было дело. В комплексе по производству и хранению биогаза, что на Токийском заливе, случилась нелокализованная проблема, и пришлось нырять в лабиринт труб и газгольдеров суммарной емкостью полмиллиона кубометров. Такая ассенизаторская спелеология.

– Полмиллиона кубометров сжиженного метана, так? – спросил Тарс.

– Да, приблизительно так. Точнее, этот сжиженный газ содержал 85 процентов метана. Остальные 15 процентов – соединения азота, серы, и всякая посторонняя органика. Плюс соединения металлов от коррозии стенок. При минус 160 Цельсия это очень подвижная желтоватая мутная жидкость. Ее плотность ниже, чем у бензина, поэтому для достижения нулевой плавучести нырять туда надо в сильно надутом скафандре…

…В этом момент Фйен притащила три миски шоколадного супа.

– Спасибо, – сказал Тарс.

– Никаких проблем, – ответила школьница, и спросила, – а ты расскажешь про Титан? В смысле: то, чего не было в публичных репортажах, а?

– Да, конечно, я расскажу. Только сначала я хотел бы послушать Юхха, насчет локации в неочищенном сжиженном газе.

– Ладно, – откликнулся Юхх, – в общем, мутность этой жидкости не главная проблема. У мамонтенка Димы (тут он похлопал робота по спинке) есть отработанная схема анализа отраженных сигналов ультразвукового сонара и построения изображений. Та же схема у  меня на очках дополненной реальности. Главная проблема: кипение вокруг. Даже очень хороший теплоизолирующий скафандр выводит наружу достаточно тепла, чтобы биогаз пузырился. Пузыри сбивают работу сонара – поскольку рассеивают ультразвук. И сразу добавочная проблема: из-за пузырьков, сонар ошибается в меньшую сторону при оценке плотности среды. Это приводит к автоматическому поддуву скафандра, и к всплытию. Я несколько раз выпрыгивал, как пробка, пока мы там не догадались встроить в скафандр кабельный тепловой насос, еще называемый термическим шлангом. Получилось такое тепловое поле поверхности скафандра, что биогаз кипит только на спине, и пузырьки не мешают фронтальному обзору сонара. И еще одно: агломерация мелких частиц в луче ультразвука. Они слипаются в комки, опять-таки сбивая работу сонара. В поле обзора возникают ложные изображения. Слипшиеся частицы сравнительно тяжелые, так что сонар снова ошибается, только в большую сторону при оценке плотности среды. Это приводит к уменьшению поддува. Сначала я не понял, почему падаю на дно емкости. Только когда всплыл на ручном поддуве, и увидел комки, прилипшие к скафандру, то сообразил, что делать.

– И что? – спросил Тарс.

– Подобрать рабочую частоту сонара, вот что. Просто надо не допускать резонансных частот, и тогда частицы не слипаются.

Тарс обрадовано хлопнул ладонями по столу.

– Вот то, что надо! Эти комки были долбанной проблемой. Из-за них мы потеряли два ныряющих дрона в проливе Тревайза.

– Это где? – спросила Фйен.

– Это на севере Титана, – ответил Тарс, – пролив Тревайза соединяет море Кракена, расположенное в умеренных широтах, с приполярным морем Лигеи. Из-за разницы средних температур и химических составов этих морей, в проливе образуется мутная взвесь, способная слипаться. Мы кое-как сконструировали подсистему очистки, но во второй экспедиции теперь сможем сделать умнее: отрегулировать ультразвук.

– Протоколы есть в моем сетевом журнале за июнь прошлого года, – сообщил Юхх.

– ОК! – Тарс улыбнулся, – А если мне что-то будет неясно, можно ли задать тебе вопрос прямо через журнал, в комментариях?

– Запросто! – Юхх тоже улыбнулся.

– Тогда я зарегистрирую тебя, как участника проекта «Кларкшип». Согласен?

– ОК. Только дай ссылку, где прочесть о проекта, чтобы мне не выглядеть за болвана.

– Да, сейчас… – и ксеноинженер сыграл пальцами на сенсорном экране своего гаджета

– Тарс, ну расскажи уже про Титан!  – встряла Фйен, дождавшись, пока эта несложная процедура завершится.

– Так. Сейчас начину рассказывать, только соберусь с мыслями…

Ксеноинженер задумался почти на минуту, после чего начал: