Александр Семенович Уралов - Теофизика... и Бог-внук

трясясь от страха, отказались заделывать жерла колодцев и подняли бунт. Подземные крики огласили вековые своды. Стражники Старцев стреляли из коротких автоматов, а могучие каменщики крушили их чёрные шлемы кирками и молотами, освобождая несчастных узников… и зеленолицый Фантомас улетал на своей чудо-машине. Впрочем, Фантомас пришёл уже из сна. Великий и беспокойный ум, тщившийся проникнуть за завесу неведомого, спал. Беспомощно угасая, горел под одеялом бесполезный фонарик, высасывая из дефицитной квадратной батарейки серии КБС последние соки. Сергею снились толпы друзей и родственников людей, имевших отношение к сокровенной тайне. Особенно его донимал некий «лучший друг сына бывшего мужа телефонистки» которому этот самый сын выболтал подслушанный разговор мамочки по телефону. Ей как раз позвонил начальник и разорался по поводу невыполнения квартального плана.

Впоследствии, уже в семидесятых Сергей не раз мысленно возвращался к поразившей его воображение картине. Уже студентом он наткнулся на коротенькую заметку о завершении строительства бункера, в котором американцы планировали укрыть свои правительство и сенат, а также конгресс и других необходимых людей, если атомная война всё-таки разразится. Заметка была короткой, но в ней упоминалось, что в убежище есть всё необходимое лет на десять. И вмещал он несколько тысяч человек («Ни хрена себе!» — подумал Сергей), а иначе в бункере было не выжить. Для тайных Старцев такой подход явно не годился. С марсианами и прочими пришельцами было проще — сами по себе фантастические существа, они запросто наделялись рассказчиком такими сверхъестественными технологиями, что просидеть две тысячи лет в любой дыре всем этим лемурам и рептилоидам было делом настолько пустяковым, что о нём не стоило и говорить.

В восьмидесятые молодой кандидат физико-математических наук Солодов почти не думал о Тайных Катакомбах, лишь иногда с усмешкой вспоминая о своих детских фантазиях. По структуре и степени засекреченности все эти Старцы, определяющие историю планеты, мало отличались от некоторых институтов Академии наук СССР, не говоря уже о научных организациях министерства обороны и вездесущего КГБ. Сталкиваясь воочию с межведомственной неразберихой, прямой враждой крупных дяденек «наверху», постоянными сварами из-за материальных благ, Солодов иногда представлял себе вдрызг переругавшихся Великих Старцев, лупящих друг друга свитками пергамента где-то глубоко под Иерусалимом, Парижем или Нью-Йорком. О, эти очереди на квартиры, дачи, машины, садовые участки! А так же на престижные командировки, профсоюзные путёвки, места в спецшколах для детей и внуков, лимитированные подписки на книжные, журнальные и газетные издания… и т. д., и т. п.! Сколько леденящих душу трагедий, сколько змеиного коварства! Сколько Каинов, ежедневно убивающих Авелей! И сколько Авелей отражающих поползновения Каинов ловко составленными отчётами с прикреплёнными к ним документами!..

В девяностые, о которых пережившее их население «за сорок» с удовольствием рассказывало встречным и поперечным, прошли для Солодова довольно неплохо. Он стал молодым доктором наук и несколько раз читал лекции по физике первым и вторым курсам университета, пока не надоело. Работа по линии ЦЕРНА и появление интернета сделали Солодова счастливейшим из смертных, благо, что выросшие дети разъехались по разным странам, где исправно произвели на свет вполне здоровых внуков.

Нулевые годы принесли господину Солодову заслуженный успех, а так называемые десятые он практически на пятьдесят процентов времени провёл в Швейцарии, погрузившись в дебри описания вновь открытых элементарных частиц, предварительно успешно отлавливая их в математические силки. В суетливых и падких на скорые выводы СМИ это называлось «открытиями на кончике пера», что, в принципе, соответствовало действительности. Детские представления о Старцах подёрнулись совсем уж трудноразличимой дымкой. Однако, разрабатывая параллельно с десятком человек подробное описание матрицы пространства-времени столь массивного объекта, как Земля, Солодов столкнулся с некоторыми революционными выводами. Жизнь научила Сергея Иосифовича быть осторожным. Тем более что при практическом подтверждении полученных данных возникала нешуточная этическая дилемма.

Молчать об открытии было невозможно, поведать о нём правительству — немыслимо, --">