Артур Таболов - КЭШ

в этом дело?
— А в чем?
8

— Ни хера ты не понимаешь в искусстве! Образ —
вот в чем! Есть образ — искусство. Нет — трэш. Мусор,
если тебе так понятней.
— Пожалуй, есть, — согласился незнакомец. — Та­
ким он был в первую половину жизни.
— Каким?
— Да вот таким, — кивнул незнакомец на памят­
ник. — Ничего не боялся.
— А во вторую?
— Уже не таким.
Фрол опорожнил фляжку и сунул ее в карман. По­
том выбросит. Не в его правилах было свинячить на
кладбище.
— И то верно, — подумав, сказал он. — Я все боль­
ше работал по его фоткам в молодости. Вдова дала.
Странная дамочка.
— Почему странная?
— Да как? Вроде переживала, а на открытие памят­
ника не пришла. Сигареткой не угостишь? Вообще-то
я не курю, только иногда, когда выпью.
Корявыми, с каменными мозолями пальцами дели­
катно взял сигарету из иностранной пачки, прикурил
от зажигалки незнакомца. Одобрил:
— Крепкие... Слушай, мужик, я мог тебя где-то ви­
деть?
— Нет. Я даже не москвич, здесь проездом.
— Откуда?
— Издалека, с северов.
— А почему мне твой фейс кажется таким зна­
комым?
— Понятия не имею. Дежавю — ложная память. Мне
пора. Приятно было познакомиться.
— Да посиди, — попросил Фрол. — Хоть поговорить
с человеком. Это ты хорошо сказал: первая половина
9

жизни, вторая половина жизни. Я когда выбиваю чер­
точку... ну, эту вот, год рождения — год смерти, меня
иногда так и тянет выбить еще одну: год рождения, год
смерти и еще черточка. Третья половина жизни. Как бы
человек ее прожил? Что бы делал?
— Интересный вопрос. Отдал бы долги, которые не
успел отдать. Получил бы долги, которые не успел по­
лучить. Заставил бы оплатить все счета. К третьей по­
ловине жизни много чего накапливается. — Незнакомец
надвинул на глаза кепку и встал. — Пойду, дела. Будь
здоров, мастер. Удачи тебе.
— И тебе.
— Спасибо. Удача мне бы не помешала.
Фрол поглядел ему вслед, ополовинил вторую фляж­
ку и осмотрел надгробие как бы посторонним взглядом.
Будто не он извлекал из бесформенного мрамора образ
этого человека, а кто-то другой. С удовольствием отме­
тил: добротная работа, без дураков. И вдруг замер. Да
вот где он видел этого мужика! Вот почему его фейс
показался таким знакомым! Он же прожил с ним целых
полгода!
Ну да, те же резковатые черты лица, то же выраже­
ние упорства, над которым он столько мудохался, что­
бы передать его в камне. Лицо, правда, уже немолодое,
жизнь хорошо по нему проехалась, подсушила, уло­
жила резкие складки в углах рта. Но тот же взгляд, та
же неукротимость. Только уже не юношеская, беспеч­
ная, а тяжелая, волчья. Так вот зачем он пришел на
Ваганьково: посидеть у своей могилы!
«Ну и дела!» — ошарашенно подумал Фрол, в рас­
сеянности прикончил фляжку и долго еще сидел у над­
гробия, размышляя о превратностях жизни.
На кладбище всегда хорошо думается о жизни.
10

Глава первая
У ГРЕХОВ ДЛИННЫЕ ТЕНИ

I
С о дня открытия памятника Гольцову прошло уже
два месяца, а Олег Николаевич Михеев, генеральный
директор З А О «Росинвест», все никак не мог избавить­
ся от тяжелого чувства, которое оставило у него это
действо. Мероприятие по сути своей формальное, ни­
чего не означающее, кроме того, что оно означало: в
годовщину гибели Георгия на его могиле был открыт
памятник. Вот и все. Михееву не в чем было себя уп­
рекнуть, он сделал все, что от него зависело. Пробил в
московской мэрии место на престижном Ваганьковском
кладбище, а это было очень непросто, заплатил чертову
уйму денег за надгробие. Надгробие получилось впе­
чатляющее. Олег Николаевич замер, когда с мрамора
соскользнула черная пленка. Словно бы Георгий на
мгновение ожил. Впечатление было гораздо сильнее,
чем на похоронах. Тогда был просто закрытый гроб в
венках, свечи, золотые ризы настоятеля храма Воскре­
сения Словущего. И было, чего греха таить, чувство
И

облегчения. Со смертью Георгия будто исчезла радиа­
ция, невидимая, но опасная для всех, кто его окружал.
Своей энергией и склонностью к риску он создавал
вокруг себя атмосферу постоянной напряженности,
будто стоишь рядом с трансформатором чудовищной
мощности. В молодости это увлекает, а на пятом десят­
ке хочется чего-то поспокойнее.
И вот трансформатор умолк, стало тихо.
Причину своего настроения Олег Николаевич по­
пытался найти во внешних обстоятельствах. Не --">