Кристиан Бэд - Не смотри ей в лицо

«Ты умрёшь здесь, — поднималось из глубины сознания. — Тебя призвали, чтобы ты умер во льдах. Так умри же, двуногий?»

Вальтер отнял от лица дрожащие руки и посмотрел в серебряные глаза гигантского хищника. Безумие льда — вот что в них было.

Как и в глазах Изабеллы. Лёд убил её. Она была мертва.

Глаза хищника замерцали, переливаясь, словно в их холоде были свои далёкие звёзды.

В памяти Вальтера пробудился вдруг ещё больший холод. Великий холод космоса.

Он вспомнил заснеженные пустоши спутников планет, те, где минус сто пятьдесят — ещё ничего, ещё можно терпеть и годами не видеть солнца. Вспомнил проколы пространства, где сама материя утрачивает смысл, а мозг засыпает, теряя якоря в текущей реальности, и время вздувается пузырями.

Зверь шумно втянул воздух, принюхиваясь, и тряхнул мордой. Холод в сознании человека был чужд и жизни, и смерти.

Вальтер собрал остатки сил, и тело его согрелось, освобождаясь от ледяной удавки, налилось золотом.

Он ощутил жар дыхания вайшуга. До его морды было не больше метра. Острая шерсть торчала иглами. Исполинские клыки светились в темноте.

— Я не зверь, — прошептал Вальтер. — Я ухожу.

Он поднялся, заслоняя собой Извара.

— Я — человек. Ухожу. Отпусти.

Зверь вздыбил колючую шерсть, попятился. Он был готов отступить, уйти, оставить этого чужого страшного человека.

Его обиженное рычание ударило по барабанным перепонкам, заставив задрожать сердце Вальтера.

И тогда лицо Изабеллы встало перед его глазами.

А стоит ли жить, если она останется здесь, а он улетит? Может, лучше в снег? От зверя-то он уйдёт, но как уйти от себя?

— Стой!

Человек шагнул вперёд, протянул руку и коснулся белоснежной шкуры.

Острые шерстинки вонзились в пальцы. Глаза хищника стали наливаться горячим живым золотом, отражением Вальтера, а холодное серебро потекло в кровь человека…

Вальтер закрыл глаза и глубоко вдохнул, впуская в себя холод.

И вдруг сверху обрушился пресс.

Из ниоткуда на зверя и человека упала запредельная тяжесть и тут же слегка ослабла, выпуская хищника.

Вайшуг тенью метнулся в ночь, выскальзывая из полевого захвата армейского катера.

Вальтер, борясь с давлением домагнитного поля, поднял голову. Эмблемы были свои, имперские. Это прилетели за ним.

Он рухнул на снег. Диалог со зверем сожрал его силы. Вальтер был не в состоянии даже взмахнуть рукой, подать сигнал, но его заметили по маячку личного коммуникатора.

Катер сманеврировал, завис, в боку ожила мембрана шлюза. Здоровенный пилот в текучей защите компрессионного костюма высунулся по пояс, ухватил Вальтера за шиворот, потащил внутрь.

— Стойте! Я не один! — Вальтер извернулся из последних сил. Крикнул: — Извар!

— Иди! — отозвался чернобородый, поднимаясь на колени. — Он не тронет меня — я давно уже мёртв. Прощай! Не вспоминай плохо!

Мембрана сомкнулась. Катер рванулся вверх. Перегрузка швырнула Вальтера на пол.

— Иза… — прошептал он.

Ему показалось, что где-то далеко тоскливо зарычал зверь.

* * *

— Дерен, господин инспектор.

Адам Джастин, инспектор Северных и Южных колоний Империи, поморщился. Знавал он уже одного Дерена. Лет этак пятьдесят назад.

— …Всё в рамках закона, — продолжал убеждать капитан «Скорка», седой, поджарый и бодрый. — Да, мы совершили посадку в карантинной зоне Содружества. Но при экстренной необходимости мы имеем на это право — как военное судно!

— Вы идиот, — процедил сквозь зубы инспектор, не поворачивая головы. — Вы решили, что карантин там устроен для вашего развлечения?

— Да вся зараза там давно уже передохла!

— Эта зараза — не подыхает…

Они шли от посадочного ангара к капитанской каюте, сзади тащился хвост офицеров, ординарцев и порученцев линейного крейсера «Скорк».

Инспектор прилетел один. В силовом сопровождении он не нуждался. Его психической силы хватило бы на десяток таких кораблей.

Капитан «Скорка» усиленно делал вид, что инспектора не боится, а значит, к визиту он был готов.

— Мы действовали согласно уставу! Армада не отдаёт своих!

— Враньё! Он — не военный пилот!

Инспектор позволил выплеснуться раздражению.

Ярость вздулась и лопнула. Сопровождавшие прыснули в стороны, спасаясь от психического пресса.