Максим Андреевич Далин - Прогрессоры

— Не просто так. В обмен. На это, — и показывает на церемониальный меч Ар-Неля, с рубиновоглазой собачьей головкой на эфесе — Сторожевым Псом Государя.

Юу смеётся.

— Вас, наконец-то, поймали за ваш отточенный язык, Ча! Отдадите меч Вассала? Дело-то пахнет государственной изменой!

Ар-Нель безмятежно улыбается, обнажает клинок — по безупречному лезвию вытравлены веточки цветущей акации — и протягивает его Анну на раскрытых ладонях.

Миг оба держат в руках чужое оружие. И вдруг Анну гладит лезвие северного меча ладонью, с силой нажав — капает кровь.

— Будем меняться снова, Ар-Нель? Этот меч — он мой кровный брат.

Юу поражён пуще прежнего. Ар-Нель с мечтательной миной режет левую ладонь южным клинком, размазывая кровь по лезвию.

— Клянусь Небесами, Анну, это было прекрасно, — говорит он оттаявшим тоном, возвращая оружие владельцу. — Ты поэт, друг мой.

Анну касается лезвия губами, то ли целуя, то ли слизывая кровь Ар-Неля.

— Теперь я не смогу тебя убить, — говорит он с комичной печалью. — Это железо — оно твой родственник теперь.

— Оставь, Анну, — смеётся Ар-Нель. — Моей крови «это железо» уже пробовало, — и как всегда конфузит Анну парадоксальным ходом мыслей.

— Видит Небо, тошно смотреть! — презрительно говорит Юу и морщит нос. — Все эти дикие красоты оттягивают момент истины — а момент истины в том, что кому-то придётся проиграть. На этом мир стоит, Уважаемые Господа, вам не удастся обмануть богов.

Анну хмурится. Ар-Нель останавливает его взглядом — между ними установилось почти телепатическое взаимопонимание.

— Мой дорогой Второй Л-Та, — говорит Ар-Нель, — мы с Львёнком — люди долга, вассалы своих господ. Над нами — прирождённая предопределённость, которая велит запирать чувства в душе. Перед нами лежит бесконечная дорога… возможно, когда-нибудь… в конце пути… Но сейчас мы не можем позволить себе давать волю страстям.

— Попросту вы интересуете Анну лишь до тех пор, пока ваш меч при вас, милейший Господин Ча, — язвит Юу. — Что же касается его самого, то прочувствованная речь для солдат вряд ли убедила самого Уважаемого Господина Львёнка пережить метаморфозу и рожать детей, если от него отвернётся его Творец.

— Болван, — спокойно говорит Анну. — Я сто раз мог умереть. Меня сто раз могли продать. Я мог быть рабыней, меньше, чем рабыней, я мог быть совсем ничем. Я не Львёнок Льва, за мной не послали бы послов. Я ничего не боюсь. Мы дойдём, мы победим… и тогда я выбью из рук Ча его красивый меч.

— Если на то будет воля Творца, — небрежно замечает Ар-Нель, смешит и сердит Анну.

— А ну вас! — бросает Юу в сердцах. — Я отправляюсь к Государыне, а вы можете пререкаться до самого вечера. Ты со мной, Ник?

— Мне надо собираться в дорогу, — говорю я.

Это — правда. У меня ощущение, что ничего толком не готово. Сегодня из приграничной крепости Ич-Ли приехала та самая девочка, которая когда-то была ординарцем Маленького Львёнка; Элсу ждал свою подругу, больше нас ничего не держит при дворе в Тай-Е. Я отправляюсь в Лянчин с Львятами, которые затеяли то ли бунт, то ли путч. За две последних недели они не отправили на юг ни одного гонца, зато оттуда им привезли несколько писем. Лев беспокоится; чтобы его беспокойство не зашло слишком далеко, нам надо торопиться.

И при том — удивительно, насколько мне не хочется уезжать.

Я всё понимаю. Все — и Этнографическое Общество, и КомКон — дали добро, моё присутствие и влияние на юге одобрено аж самим Рашпилем, который, кажется, куратор комконовской программы на Нги-Унг-Лян… и мне всё равно не хочется.

Мне прямо-таки отчаянно не хочется покидать друзей, которые стали мне почти роднёй за этот суматошный год. Жаль навсегда оставить Государыню Ра с её горячими вспышками милосердия и жажды справедливости, слишком детскими для прагматичного двора. Жаль расстаться с Государем, умницей Вэ-Ном. Господин Ки-А, капитан де Тревиль, только-только начал мне более или менее доверять… Придворный Гадальщик Ун-Ли так и не успел познакомить меня с благородной вдовой — зато подарил на счастье крохотный ножик в чеканных ножнах, на шее носить… Учитель Лон-Г, видный учёный-естествоиспытатель, ещё немало мог бы рассказать о своей прославленной теории внутриутробного изменения тел людей и животных в зависимости от правильности метаморфозы матери и её питания… Я никогда не увижу новорождённого младенца Сестрички Лью и --">