Алексей Дмитриевич Востряков - Стажер (СИ)

  Толян все возился с радиостанцией, пытаясь наладить ее работу.

  - А ну не дрейфить, - бросив взгляд на меня, сказал Иван Севастьянович, - доедем до ближайшей станции, там и разберемся, а ты Толян давай связь налаживай!

  Но связь не налаживалась. Между тем впереди стали заметны огни какой-то станции. Издали виднелся одноэтажный деревянный вокзал, построенный в стиле железнодорожных зданий начала XX века и четыре пути. На самом крайнем, четвертом, находилось несколько открытых грузовых вагонов. Первые три пути свободны.

  Иван Севастьянович остановил поезд в сотне метров от стрелки. Долго вглядывался в станцию и пути впереди, потом повернулся к нам с Толяном.

  - Какая-то ретро станция. Сейчас такие строят для туристов. Вон даже стрелка переводится вручную, и настоящий семафор. Я похожий видел, когда помощником машиниста начинал свою работу на железной дороге. Сейчас для туристов по таким железнодорожным веткам настоящие паровозы пускают, с вагонами в ретро стиле. Ладно, - обратился он к Толяну, - семафор открыт, иди переводи стрелку, встанем на третий путь, как положено по инструкции. На станции наверняка есть связь. Электрические фонари горят, значит все в порядке.

  Толян спустился из кабины на рельсы и перевел стрелку. Поезд медленно втянулся на третий путь и стал напротив станции.

  - Значит так, - распорядился машинист, - сейчас я иду на станцию, нужно установить связь с диспетчером. Толян, ты остаешься в локомотиве!

  - А можно я с вами? - спросил я Ивана Севастьяновича. Он кивнул в ответ.

  Мы спустились на землю из кабины тепловоза. На улице стояла темная ночь, небо было закрыто плотными облаками. Внимательно смотря под ноги, чтобы не упасть, мы пошли к станции. Машинист шел впереди, я за ним.

  Поднялись на перрон. По внутреннему краю перрона узорчатый заборчик. На перроне скамейки с витыми ножками, старинные фонари на столбах. Свет электрический, но тусклый, чуть желтоватого оттенка. Лампочки самые обычные. Деревянное здание вокзала погружено во тьму, поэтому толком рассмотреть я его не смог. В соседнем одноэтажном домике в окне горит свет. Туда мы и направились.

  Иван Севастьянович открыл толстую деревянную дверь и замер от вида открывшейся картины.

  Ну, ни хрена себе! - воскликнул машинист.

  Я заглянул в комнату из-за его спины. Прямо напротив двери сидел человек, откинувшись на спинку стула. У него во лбу была дырка и тоненькая струйка крови стекала на нос.

  Второй мужчина справа от двери лежал на полу и вокруг его головы растекалась лужа крови. В нос ударил запах сгоревшего пороха, а во рту я почувствовал привкус железа.

  Оба мужчины были в форме железнодорожников, но эта форма была совсем не похожа на нашу.

  Ни телефона, ни рации нигде видно не было. Справа на столе, под которым лежал мужчина с пробитой головой, стоял какой-то странный аппарат... Телеграф? "Все страньше и страньше", - подумал я.

  Мы вышли на улицу. За станцией виднелись три одноэтажных дома, но они тоже были погружены во тьму. Жилые дома для железнодорожников? - предположил я.

  - Пошли к начальнику поезда, - сказал мне машинист, - Нам одним тут не разобраться.

  Иван Севастьянович достал из кармана носимую радиостанцию и попытался связаться с начальником поезда, но связи все еще не было.

  Мы с машинистом вернулись к поезду, и прошли в седьмой вагон, где находился начальник поезда.

  - Хреново дело, Иван Севастьянович, - сказал начальник поезда, когда выслушал его рассказ о случившемся, у меня тоже связь не работает. Я сразу попытался с тобой связаться, как увидел, что куда-то не туда мы едем. Мобильник тоже на нуле, связи нет. Интернет не работает. К

--">