Светлана Альбертовна Тулина - Сволочь [СИ]

до самых печенок, вон как личиком румянится да глазки тупит, ну ни дать ни взять красна девица, увидавшая на заборе словеса непристойные. Кто бы мог подумать! С виду такой брутал, и не слабак: вчера вон, когда проникся и запаниковал, боясь, что тупой кибер из-за своей несдержанности ему подмочит коврик и репутацию, целых три этажа на ручках пер, пыхтел и матерился, но пер, вспомнить приятно. Сильный мужик — для человека, конечно. Впрочем, чем крупнее шкаф — тем громче он падает. Да и что нам говорит подростковая психология? Пра-а-авильно! В спорт уходят не те, у кого от рождения плечи шире двери и кулаки в ведро не пролазят, по-настоящему сильным спорт не нужен, в секции идут упертые дохляки с горящими глазами и стремлением обязательно доказать всему миру, что они вовсе не твари дрожащие.

И гордятся потом своими хилыми грамотками за третье место в чемпионате какого-нибудь Верхнекундрючинска, всю жизнь гордятся. Ну просто до чертиков.

Точно так же, как Ларри — своим юниорским кубком. Ни разу уронить не позволил, всегда его придерживает рукой, если бонд к столу подходит, — неосознанно, на автомате. Значит, действительно бережет и считает его достижением. Значит, для него этот кубок когда-то действительно таковым достижением и был. А что из этого следует? Следует из этого то, что наш мачик-старлей в те далекие времена был кем? Пра-а-авильно! Хилым задротом он был, вот кем! Тем, для кого подобный кубок — действительно выдающаяся награда, добытая потом и кровью, а не рядовая похвалка, плюнуть да растереть.

Отложим заметочку на будущее — кубок надо будет уронить обязательно. Хорошая выйдет шутка. Достойная нового имени.

А если исходить из мгновенной (и совершенно избыточной) реакции именно на вчерашнюю «мокрую» шутку и отсутствие малейших попыток критического анализа ситуации, напрашивается и еще один вывод. Любопытненький такой, перспективный.

Больше всего вчера Сволочь боялся, что Ларри спросит о процентном соотношении вероятности упомянутого им слива излишней жидкости из организма — и тогда пришлось бы ответить честно: 51 %, фифти-фифти, нижняя граница, после которой программа вообще позволяет перевести подобную ветку развития событий в категорию вероятностей. Но Ларри не спросил. Потому что занервничал и потерял способность рассуждать здраво, как и все люди, когда нервничать начинают. И сегодня вот опять занервничал, и даже побеспокоился.

Такая реакция на пустом месте не возникает, наверняка миляга старлей в светлом детстве страдал энурезом, причем до вполне сознательного возраста, чтобы запомнилось и отложилось. И огребал за это от сверстников — люди жестоки, а дети особенно.

Ай да Ларри, какой роскошный подарочек! Спасибо. Тем более что вчерашнего приказа не покидать кабинета без особого распоряжения ты так и не отменил, и со стороны любой уважающей себя сволочи было бы просто непростительно не воспользоваться подобной оплошностью!.

Туалетом, правда, воспользоваться тоже придется — приказ однозначен, такой невозможно проигнорировать. Да только вот не обольщайся, Ларри, считая себя самым хитрым и продуманным на этаже. Может, ты и был таковым, может быть даже ты был самой хитрой и продуманной сволочью всего угро — но лишь до того дня, когда к вам прикрепили бонда.

— Старшой… Там тебя это… шеф жаждет.

Ларт вздохнул. Покосился в сторону двери, у которой мялся Дживс.

— Очень жаждет?

— Очень.

Дживс входить не стал, топтался на пороге кабинета, словно чужого, смотрел сочувственно — и уже одно это могло бы вконец испортить настроение, не будь оно у Ларта и так уже испорчено, давно и бесповоротно. Паскудный сегодня денек выдался. И понятно, что от разговора с начальством настроение не улучшится. Ларт погладил кубок, но даже многократно проверенное безотказное средство не принесло привычного успокоения. Паршивый день, что тут скажешь.

Никакой особой вины за собой Ларт не знал, зато он хорошо знал начальника участка. И сочувственное выражение лица Дживса значить могло только одно — шеф встал не с той ноги и ищет, об кого бы эту ногу почесать. Вернее, уже нашел, выбрав Ларта в качестве отпускного верблюда.

Пальцы непроизвольно сжались в кулак, качнув кубок. Медали звякнули.

Медалей было много — «За проявленную доблесть», «За задержание особо опасного», «За предотвращение», «За ранение на боевом», «За выслугу лет», «За спасение на водах» и так далее и тому --">