Александр Сергеевич Руджа - Машина времени

еще не испорчено сотнями часов сидения перед скверно откалиброванным компьютерным экраном, мои глаза — две жидкие кобры, и звезды сегодня видны крупно и отчетливо.

— Вон там будет Большая Медведица, а вон Малая, и вот и Полярная звезда, — говорит Денис. У него дома есть школьный телескоп, а на просторном чердаке — вполне подходящее окно. — А вот это, я думаю… Юпитер.

— Как красиво, — тихо говорит Маринка, и у меня опять, как и тогда, екает сердце. — Я никогда не смотрела на звезды так долго…

— А вдруг и с них сейчас кто-то смотрит на нас? — говорит Настя.

— И улыбается, — говорит Аня. Ее пухлые губки и так подрагивают в усмешке. Она, как и я, любит этот тихий вечер.

— Эй-эй, печальное поколение! — гремит Лешка. Он не настроен романтически. Он охотник, и он поймал сегодня рыбу. — Шабаш с философскими телегами! Как насчет сыграть партию в плиточки при свечах? Точнее, при спичках! На кону как минимум «водопадик», а то и «королевская печать»! На интерес играть скучно!

В голове словно просыпается голодный жестокий птенец и начинает постукивать по внутренней поверхности черепа. Тюк-тюк. Так-так.

Крэк!

Первая трещина.

— Ты и дальше будешь играть, — говорю я, но машина времени внутри меня держит крепко, и до ребят не доносится ни слова. — На деньги. По мелочи. Потом крупнее. Влезешь в долги, которые нечем будет покрыть. В девяносто шестом нарвешься на серьезных ребят, которые отобьют тебе печень и поставят на счетчик. Чтобы вернуть долг, ты украдешь и сдашь на металл триста метров медного телефонного кабеля. Заменить его не успеют, и когда через неделю у твоей бабушки случится инсульт, вызвать скорую будет неоткуда. После похорон ты залезешь на бетонную дамбу на Гагарина и шагнешь вниз. Красная речка — мелкая и медленная, так что тело вынесет на Молодежный пляж только через неделю. Тебе будет девятнадцать.

— Нет, ребят, азартные игры — не для меня, — говорит Анеч`а, усаживаясь на перила и глядя черными блестящими глазами на ленивую реку внизу. — Лучше просто смотреть на красоту вокруг. Люблю это время. Мне кажется, если бы люди чаще смотрели на природу вокруг себя, они были бы гораздо добрее.

— Ты будешь так думать еще года три, — говорю я. Птенец пробивает скорлупу и высовывает из моего черепа кожистую длинную шею. — Потом будет выпускной. Несколько одноклассников. Много портвейна. Люди вокруг. Но тебе никто не поможет. Белый фартучек выпускного платья станет красно-черным. Мать заберет тебя из больницы ночью, а скандал пригасят, ведь среди выпуска — сын бывшего первого секретаря горкома партии, а ныне видного бизнесмена. Тебя будут дразнить — жестоко, как у нас принято. Ты уедешь в другой город. Сорвешься. Пойдешь по рукам. Не знаю, почему. Догадываюсь. Доживешь в вендиспансере до двухтысячного. Вскроешь вены. Двадцать три года.

— Люди станут добрее, когда освоят и поставят себе на службу все силы природы, — рассудительно говорит Денис. Он глядит на запад, где погружающееся в темноту небо стирает с себя последние яркие краски. — Тогда не останется причин для ограниченности и жадности. У каждого будет достаточно всего. И настанет коммунизм.

— Твои взгляды на общество скоро изменятся, — говорю я. Птенец голоден, он разевает кривой тонкий клюв. — После школы ты проникнешься идеями интегрального национализма, вступишь в беззубый, но задиристый «Рух», после него подашься к отмороженным парням в УНСО. В конце девяностых отправишься в Чечню помогать побратимам-боевикам. Ты никогда не вернешься на родину. Фугасная авиабомба ФАБ-250 с российского «грача». Двадцать четыре года — жить бы еще и жить. Родители узнают об этом не сразу. Но и переживут тебя ненамного.

По мосту несется порыв холодного ветра, все вздрагивают.

— Зябко становится… — ведет открытыми красивыми плечами Маринка. Какая же ты юная и прекрасная, Мари-Марина-Морская… и как недолго это продлится. — Может, будем уже по домам, раз уж рыбалка не задалась?

— Для тебя понятие «дома» скоро исчезнет, — говорю я. — Как и детская наивная красота. Ты выйдешь замуж за итальянца и в девяносто четвертом, в семнадцатый день рождения, отправишься на его родину. Итальянец будет тебя поколачивать, а потом без затей предложит поделиться лаской с несколькими друзьями. Ты скажешь нет, и окажешься на улице в чужой стране без денег и документов, в майке и джинсах. На какие деньги вернешься домой — ты никогда не --">