(Detox just to retox) - Warning! No love in prison! (СИ)

не… я чувствую…

Я сжал пальцами его сосок, пальцами другой руки сильно впиваясь в его ягодицы, а языком продолжая толкать всё глубже.

— Кончай, любимый. Ты должен кончить, да? Ты же сделаешь это?

Луи выгнулся, когда я снова взял его член в рот, начиная сосать быстро и резко, принимая на всю длину, и тогда его сперма заполнила моё горло.

Его тело всегда было совершенным. С самого первого дня как я увидел его — незапятнанное, чистое, поражающее откровенностью.

Мы лежали на сбившейся тюремной постели, и Луи отходил от оргазма, накрывшего его впервые в жизни, а я пытался отойти от того, насколько сильно я влип на этот раз. Расставаться с Ником было болезненно, знать, что он меня не любит было болезненно, но я был уверен, что ничто не сравниться с той болью, которая меня настигнет, если история повторится с Луи. Потому что Луи был другим.

И я уснул с мыслью, что хочу не просыпаться следующим утром, оставаясь навсегда в моменте этой ночи.

***

— Гарри, проснись, Гарри, — он толкал меня в плечо, утыкаясь носом в мою шею и кусая мою линию челюсти. Ноги мои неприятно запутались в грубой ткани тюремной простыни, и мне хотелось просто оказаться дома, на удобной постели с Луи, который бы не будил меня в блядскую рань. Но его планы были совершенно другими.

— Милый, в чем дело? — приторно промямлил я сквозь дымку сна. Я услышал смешок Луи, и через секунду тяжесть чужого тела обрушилась на мои бедра.

— Ты должен открыть свои чертовы глаза, Стайлс, клянусь, ты не пожалеешь.

Я дал себе еще несколько секунд, но не только потому, что спать всё еще хотелось безумно, а скорее потому, что я не был готов встретиться с действительностью. Не был готов в дневном свете увидеть свои отметины на теле Луи и вспоминать прошлую ночь, его слова о том, что он любит меня…

— Если это не будет стоить того, Томлинсон, я буду очень зол, — я выдохнул, открывая глаза и встречаясь с его искрящимся взглядом. Его губы были закушены в предвкушении, когда он вытянул передо мной свою руку, давая полюбоваться на запястье.

Первое что я заметил — это черные полосы. Черные полосы, въевшиеся в его кожу, и складывающиеся в рисунок.

— Это что… платок?

Вокруг его чертового запястья был будто обвязан платок.

В моей голове стоял густой туман, и на все происходящее смотрел будто не я, а кто-то другой, кто-то, кто записал все это на пленку и дал потом посмотреть мне. Но я взглянул на Луи, и он самодовольно улыбнулся мне, оставляя поцелуй на моей щеке.

— Ага, извини, что с опозданием.

Может быть, потом он и смеялся над тем, как шокировано я смотрел на него, а я смеялся над тем, каким зависимым он стал от моих прикосновений и поцелуев. И может быть, другие заключенные смеялись над парочкой педиков с татушками любви, но для меня самым главным было то, что я навсегда распрощался со стальной губкой. И даже если мы когда-нибудь перестанем чувствовать друг к другу то, что называли «любовью», и даже если когда-нибудь моё сердце снова будет разбито, я знаю, я больше никогда не буду пытаться очистить себя от этих знаков. Потому что даже если любовь и приносит боль, испытывать её вовсе не стыдно. И иногда нужно знать прошлое, чтобы идти в будущее.

Так что, сколько бы отметок на Вас не было, пусть они напоминают не о боли, а о том, что когда-то вы просто были влюблены.

--">