(mimimau) - Издержки профессии (СИ)

именно тогда, когда он сумел поймать мерзавца позади Собора в парке. Высокие кусты у парапета надёжно защищали Даниэля от крестов в руках статуй, поэтому он просто вытащил руку из-за веток и резко утянул жертву к себе.

Теперь Даниэль держал незадачливого священника за шиворот и размышлял, что же ему предпринять дальше. Сначала он намеревался свернуть наглецу шею или съесть в ближайшем тёмном углу, но оказалось, что до самого мужчины он не в состоянии даже дотронуться. Единственное, что не обжигало пальцы вампира — пальто. Мерзкий человек пропах святой водой, на руках его были следы ладана, и носил он освященную колоратку***, а значит, ни о какой еде и речи быть не может. Потом вампир решил выкинуть предмет своих сомнений в Сену. Именно поэтому в данный момент он стоял и размышлял, не слишком ли лёгкое он выбрал наказание для такого страшного греха, как попытка лишить его завтрака. За шиворот текли неприятные струйки, а в ботинках начало похлюпывать.

Была на набережной ещё одна осторожная тень, которая тоже начинала сердиться, потому что весь вечер потратила на поиски охотников. Бледные пальчики достали из кармана плаща небрежно сложенную бумажку и аккуратно разгладили мятые углы. С грязноватого, видавшего виды листочка смотрела весёлая физиономия Рихарда. Под физиономией было полное описание внешности и предположения, куда он мог податься в первый день парижской командировки. Если обобщить и сделать выводы, то податься он мог исключительно в неприятности — по-другому у этого сотрудника Конгрегации получалось плохо. Как правило, он из них выпутывался самостоятельно, что было ещё одной немаловажной строчкой в резюме. Сейчас фотографию придирчиво сравнивали с оригиналом, болтающимся над рекой. Листок смяли и бросили в кусты, а его владелица неспешно двинулась в сторону экзекуции. Примерно в это же время воротник охотника не выдержал немалый вес владельца, и сто килограммов задумчивого немецкого пастора с громким хлюпом упали в Сену.

Комментарий к 1

Небольшое пояснение:

*Перефразированная цитата про Гвозди принадлежит Мартину Лютеру, основателю протестантизма.

** Дионисий Кефалофор — Святой Дионисий, небесный покровитель Парижа. Был обезглавлен и по традиции изображается несущим в руках собственную голову (кефалофор — дословно “главоносец”). Статуя на фасаде Собора Парижской Богоматери, неизменно привлекающая туристов.

*** Колоратка — “римский воротник”, элемент облачения клириков, в данном случае жёсткий белый воротничок, вставляющийся в ворот рубашки.

Автор будет крайне благодарен за публичную бету!

========== 2 ==========

Аугусто догулял до поворота к набережной, отстоял очередь за огромными меренгами и всё-таки решил повернуть обратно, надеясь, что Рихард набродится под ливнем и появится у Собора. Он позвонил другу ещё раз, но ему сообщили, что абонент уже не в сети. Полный не самых приятных предчувствий, Аугусто решительно вернулся к Нотр-Дам и попытался мыслить, как Рихард: куда бы тот мог направиться, будучи здоровым, полным задора и лишённым воображения? Самому Аугусто фантазия досталась хоть куда: его собственный мозг рисовал по вампиру на каждый новый тёмный угол, а то и не по одному. Опыт, знаете ли, богатый трансильванский опыт. Долго искать не пришлось: примерно возле Нулевого километра две удивлённые англичанки, прикрываясь капюшонами пёстрых дождевиков от ветра и капель, рассказывали своим знакомым, как какой-то большой священнослужитель предлагал им странное. Аугусто, отличавшийся особенным воспитанием, на этот раз пересилил себя и подошёл поближе:

— Высокий растрепанный блондин в бежевом пальто? — спросил он, от волнения позабыв извиниться, поздороваться и представиться. Рихард — католический монах, давший временные обеты — ни разу не был замечен в подобном шальном интересе к противоположному полу.

— А вот и ещё один, — одна из рассказчиц с осуждением посмотрела на воротник рубашки Аугусто. — Да! Большой, шумный и очень нахальный! Его бледный дружок чуть не заманил нас в тёмный переулок, заговорив зубы! Очень может быть, что он нас загипнотизировал: мы с трудом опомнились и едва унесли ноги!

— Очень бледный? — надеясь, что собственные уши его бесстыдно обманывают, переспросил

--">