Максим Андреевич Далин - Война машин

говорю я. — Подождут.

— Жаль её, босс, — отвечает Рыжик виновато.

Трогательная солидарность ИскИнов… Но эта несчастная штуковина, которая вышла из строя — ИскИн ли в полном смысле слова? Есть ли у неё интеллект и свобода воли? Или у паршиво сделанной машины просто очередной раз слетела управляющая программа?

А я ведь когда-то пытался разговаривать с Джорджем Барлоу. Когда-то мы вместе учились; теперь он вдрызг преуспевающий бизнесмен, гладкий, как рекламный стишок, вечно улыбающийся и всегда с иголочки одет, а я — почти маргинал, хоть моих Галатей и покупали руководители страны. С точки зрения Джорджи, я не умею делать дела. «Ты слишком много хочешь от клиента, — говорил он с сияющей улыбочкой. — Этика, не этика…Так ничего не заработаешь. Ты хочешь, чтобы клиент продукту был отец родной — а так не бывает. Клиент — жадный и тупой, ты учти. Ему хочется эксклюзивное, дорогущее, чтоб соседям и родне нос утереть — а обращаться с этим чудом он всё равно будет, как с ночным горшком, купленным на распродаже. Не умеет по-другому. Будет, пойми, всё равно колоть орехи микроскопом, а породистого котёнка в микроволновке сушить. Потому что злой и тупой. Но — не говори ему этого ни в коем случае: состоятельный клиент любит, чтобы его уважали и были готовы — ну на всё. Как арабская наложница».

Я тогда, припоминаю, попытался возразить, что не годится продавать котят любителям сушить их в микроволновке — или надо хоть прописывать в инструкции пункт на этот счёт. Джорджи это только рассмешило. «Да не гони ты! — сказал он и просто закатился. — Он покупает шикарную электронную бабу за полтора миллиона. Себе. Неужели ты думаешь, что, заплатив такие деньги, он будет вспоминать инструкцию? Да он просто поставит её на четвереньки — и банку пива на спину, плевать ему на всё! Кто платит за вещь — тот хочет чувствовать себя хозяином, пойми! И не психуй ты из-за проданного продукта — он уже не твой». «Тогда не ставь на дешёвку самообучающиеся мозги серьёзной ёмкости», — сказал я. «Нетушки, — ухмыльнулся Джорджи. — Сейчас это модно, за это денежки платят».

Разговора не вышло. И началась история.

Пока мы возились с первой Галатеей, доводили её корпус до абсолютного удобства в функционировании, воспитывали её, как живого человеческого ребёнка — Джорджи вкладывался в рекламу и разворачивал массовое производство, забив на все психологические тонкости. Мы продали десять экземпляров, — проверяя и перепроверяя клиентов, абсолютно уверенные в каждой машине, — а у Джорджи, как горячие пирожки, разлетелись первые тиражи. По пятьсот штук каждой серии.

«Барлоу-мех» стоили чуть дешевле Галатей, хоть затраты на производство не сравнивались в принципе: Джорджи экономил на всём. К тому же, в отличие от наших машин, требующих особой подготовки владельца, его мехи позиционировались как общедоступный товар, простые в обращении электромеханические игрушки: налетай! В рекламе Барлоу делал акцент на престиж и секс — и дизайн его машин вполне соответствовал.

От покупателей отбою не было. Барлоу стал баснословно богат в течение года.

Мы в это время более или менее себя окупали — с изрядным трудом. Конкуренты считали нас неудачниками.

Вот только мы ожидали проблем от методики Джорджи — и проблемы не заставили себя ждать.

Первая партия «Барлоу-мех» просто дохла. Вдруг оказалось, что они не функционируют больше года при полугодовой гарантии. Пользователям это не понравилось, продажи упали — и Джорджи выпустил «особо стойких к серьёзным нагрузкам», с гарантией на год. Они перестали выгорать — но принялись выделывать очень странные вещи, абсолютно не предусмотренные прошивкой.

Первая мех-секретарша, о которой мы узнали, была корпоративной собственностью. Офис компании располагался на восемнадцатом этаже; оттуда она и махнула. Разбилась вдребезги, ни мы, ни эксперты из «Барлоу» не смогли собрать с асфальта достаточно мозгов для хорошего теста. Они объявили, что в машине произошёл сбой системы ориентирования — перепутала окно с дверью.

Вторая была частная мех-горничная. Она отожгла жесточе: всунула в рот дуло охотничьего ружья владельца и спустила курок. Вышибла себе мозги, как заправский самоубийца. Нас очередной раз вызвали, как независимых экспертов, но отдали пустой корпус, откуда уже извлекли остатки нейристоров. Эксперты «Барлоу» что-то чирикали про сбой систем распознавания, но никого не надули: что --">