(Dolokhov) - Гарри Поттер и Узник Нурменгарда (СИ)

портретов и думал сейчас только о кровати с пологом, ждавшей его в башне Гриффиндора, и о том, сможет ли Кикимер принести ему туда бутербродов. Да и кое-кто другой ждал этого разговора гораздо дольше.

— Мы вас оставим, — тихо сказал он Гриндельвальду и, поманив Рона и Гермиону, вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

***

Они остались наедине. И даже портреты, верно прочитав внимательный взгляд Альбуса, покинули свои рамы. Было тихо и спокойно.

— Этот портрет — всего лишь воспоминания об умершем. Я даже не уверен, что ты помнишь меня. Что человек, который писал тебя, знал о том, что было между нами.

Геллерт бы так не хотел быть реалистом, и все же не мог врать самому себе. Улыбка Альбуса мягкая, сочувствующая, подтвердила его опасения.

— Директора Хогвартса общаются со своими портретами, учат их быть похожими на себя, чтобы те потом могли делиться опытом и мыслями со своими приемниками. Со своих слов я знаю, кто ты, я знаю нашу историю. Но на этом все. Мне жаль, Геллерт.

Услышать, как Альбус произносит его имя — что ж, это уже стоило всего путешествия.

— Я все же задам тебе один вопрос, если ты не возражаешь. Вдруг, у тебя есть на него ответы.

Тот кивнул.

— Ты знал, что мальчик обратится ко мне?

Альбус вздохнул.

— Я мог бы обмануть тебя, но буду честен: нет, этого не было в моих планах. Я даже не знал, что он узнает о тебе или, если уж на то пошло, что о тебе узнает Рита Скиттер. Слишком долго все это было тайной.

Что ж, это было ожидаемо, но оттого ответ отозвался в груди не меньшей болью. Геллерт так надеялся, что Альбус подумал о нем перед смертью. Что нарочно вплел его в своей сложный план. Что поверил в него, что дал ему этот шанс.

— Я так понимаю, что Батильда мертва? — спросил Альбус. — Мне очень жаль, мой друг.

— Мне тоже, — спокойно ответил Геллерт.

Они немного помолчали.

— Спасибо что помог ему, Геллерт. Я могу не помнить всего о нас, но уже этого мне достаточно, чтобы быть тебе благодарным.

Геллерт не нашелся, что сказать. Эта доброта душила его. Пусть это была всего лишь иллюзия, пусть это был всего лишь обман, но для его одинокой, измученной души, пробужденной после стольких лет мучительного покоя, плавилась под этим ласковым знакомым взглядом.

— Альбус, я так скучал… Я так скучаю, — не выдержал он.

Он подошел к портрету, протянул руку и коснулся щеки Альбуса. Под пальцами была всего лишь краска, но улыбка, которую тот подарил Геллерту, была по-настоящему живой.

***

Девятнадцать часов спустя

На следующее утро МакГонагалл пригласила Геллерта на чашку чая. Они сидели в ее кабинете, и волшебница рассматривала его со строгим вниманием.

— Я хотела бы поблагодарить вас помощь Гарри, мистер Гриндельвальд, — Геллерт с удовольствием заметил, что она отказалась от издевательского “герр”.

— Мальчик и без меня бы прекрасно справился.

— И все же это хорошо, что дети были не в одиночестве на этой ужасной миссии.

Геллерт в ответ только пожал плечами.

— Да в самом деле, можете вы просто принять мою благодарность? — возмущенно спросила Минерва. — Вы ровно такой, как Альбус о вас и рассказывал!

— Он рассказывал вам обо мне?

— Альбус был очень скрытным, — она поставил чашку обратно на блюдце, подыскивая правильные слова, — и несмотря на наши близкие отношения, я думаю, что не знала его настоящего. Никто не знал, кроме, может быть, вас. Но однажды, я тогда только начала преподавать в Хогвартсе, он застал меня в очень смятенных чувствах, и я была так расстроена, что решилась рассказать ему о своей печали.

— Разбитое сердце? — спросил Геллерт.

Минерва замерла, потрясенная его бестактностью, но потом осторожно кивнула.

— Я повторю, что была еще совсем молода. Альбус выслушал меня, утешил, а потом рассказал о своей семье, о том, что случилось тем летом, о вас. Я до сих пор не знаю, был ли он откровенен, потому что понимал, что это поможет мне почувствовать себя не одинокой в своем горе, или же ему действительно хотелось облегчить душу. Видите ли, — она сделала небольшую паузу, — это было в

--">